Никогда не стремившаяся к украшению себя несводимыми татуировками, тем паче не желавшая пачкать ими места, не предназначенные для публичного осмотра, Янка хмуро изучала мирно дремлющего гада. Причем девушке казалось, что татушка не просто спит, а еще и хитро ухмыляется, точно нашкодивший Машьелис.

Кажется, именно такая улыбочка была у напарника, когда он подсунул сирену шампунь якобы от таинственной поклонницы. Мыло и пахло средство восхитительно, вот только вдобавок оно еще и надолго завивало волосы. Цикладу самовлюбленный синеволосый Цицелир напоминал чернобыльский одуванчик.

– Вай-о! Какая прелесть! Где делала? Я такую же хочу! – бесцеремонно заглянув за полотенце, которым прикрывалась несчастная обладательницы эксклюзивного украшения, выпалила какая-то девчонка-прорицательница.

– Это магический знак. Картинку по желанию выбрать нельзя, – мрачно объяснила Яна, поспешно прикрыв свои нижние прелести полотенцем и отступив к шкафчику.

– Так где делала-то? – настырно продолжала допытываться студентка, азартно сверкая красными глазками и облизывая клычки.

– В городском храме Ветров, – призналась жертва беспринципного допроса, понадеявшись, что любительница эксклюзива отстанет.

– У-у-у, – разочарованно протянула клыкастенькая и скорчила обиженную мордашку. – Туда и попасть-то невозможно, а уж что-то получить в подарок… Повезло тебе!

– Гм, – не стала отрицать собственного везения Яна.

В конце концов, дракончик на попе – это не так уж и страшно. Могло быть хуже… Наверное… Не пьяную же русалку ей там нарисовали и не череп со змеей. А вот весть о том, что попасть в храм сложно, не слишком обрадовала. Оставалось надеяться на везение Машьелиса, который ухитрился мигом дотащить напарницу до нужного места.

Приняв душ и немного отдохнув, девушка прогулочным шагом (нестись куда-то сил банально не было) направилась в корпус пророков. Аудитория, где обычно вел занятия Сейата Фэро, снова оказалась заперта. Янка почесала маковку, соображая, где еще могут обитать преподаватели. Им, кажется, полагался деканат. Вот только у блюстителей из-за очень индивидуального стиля преподавания для декана такового места не было в принципе. Лабораторные работы на младших курсах успешно проводили старшекурсники, заодно тренировались сами, а остальное падало на плечи Гада. У декана имелись целых два кабинета: один в корпусе и один в общежитии. Проверять, бывают ли они одновременно заняты начальством, одним в двух лицах, пока никто не пробовал. Пошутить-то над мастером не возбранялось, вот только отрабатывать шутку не хотелось даже Лису.

У прорицателей деканат, кажется, находился на первом этаже, рядом с Залом прорицаний. Туда Янка и поплелась. Спускаться по ступенькам было, разумеется, легче, чем подниматься, если не считать тяжести сожалений о бестолковых перемещениях.

У деканата студентка остановилась и, набрав в грудь воздуха, занесла руку, чтобы постучать. И чуть не постучала по лбу своего бывшего жениха, собиравшегося выйти за дверь.

– Студентка Донская? Что-то случилось? Хотите поговорить о корректировке графика индивидуальных занятий? – нарочито громко, напоказ, осведомился Сейата и, не дожидаясь ответа, подхватил Янку под локоть, увлекая прочь с еще более громким и деловым криком: – Пройдемте!

Уставшая девушка с трудом успевала перебирать ногами, стараясь поспеть за ретивым преподавателем. Когда за ними захлопнулась дверь первой попавшейся аудитории, мастер напустился на бедную студентку с упреками:

– Я же просил вас не афишировать наших взаимоотношений, если не желаете…

– Не желаю! – энергично согласилась Яна, проникнувшаяся нервическим состоянием бедного преподавателя (немудрено психом стать, при такой-то настырной мамочке) и попросила: – Пятку проверьте!

– А? Что? – осекся и как-то разом сдулся лорд Леоци.

– Пятку проверьте. Я сегодня с напарником в храме Ветров была, – повторила девушка. – Кажется, у нас все получилось.

Сейата буквально рухнул на стул, скинул ботинок и сорвал с левой ноги черно-лиловый носок, распространяя по аудитории аромат гвоздики и кардамона. Янка еще не успела удивиться странной отдушке талька для ног и когтей, а Сейата уже задрал стопу к самому носу для лучшего обзора и испустил протяжный вздох облегчения. Длинные когти на пальцах, каким-то чудом оставлявшие целыми носок и ботинок, по-прежнему имелись в наличии, а вот татушка-кувшинка исчезла бесследно. Кожа была девственно чистой!

– Приношу свои извинения за грубость, Яна. Я тебе безмерно благодарен, – прочувствованно признался мужчина, приложив обе руки к груди, почему-то ладонями наружу.

– Ладно, мне тоже замуж пока совсем не хочется, – отмахнулась Янка, тактично опустив продолжение фразы «тем более за такого рогатенького и когтистенького, как вы». – Но Машьелис ждет вознаграждения. Вы обещали сто пятьдесят золотых, если управимся с попыткой за цикладу, и пятьсот, если исчезнет метка.

– Да-да. Чтобы дракон да от денег отказался, – энергично закивал преподаватель, повторяя поговорку, и заверил ученицу: – Конечно, на следующее занятие я принесу награду!

Он дал обещание с такой радостью во взоре, что становилось ясно: за свою свободу Сейата Фэро отдал бы и не шестьсот пятьдесят монет, а раз в десять больше. Хорошо еще, дракончик об этом не знал, а то точно начал бы вести игру на повышение ставок не из вредности, а из чистой тяги к эксперименту и наживе.

Повеселевший мастер энергично потер руки и спросил:

– Раз уж вы зашли, студентка, не желаете ли остаться на занятие? У меня как раз окно.

«Не желаю, но останусь», – мысленно простонала Янка, а вслух поблагодарила учителя и полезла за тетрадью. За каким лядом она сегодня кинула ее в сумку вместе с зеленой мантией для лабораторных у Гада, до этого мига второкурсница не понимала. Интуиция, что ли, сработала… мирно спавшая всю жизнь? Или исподволь, как и предрекал Стефаль, на поведении студентов начали сказываться головоломные лекции мастера Ясмера?

Сейата Фэро снова мучил бедную девушку диктовкой и описанием всякого рода «позиций» приговорщика. Студентка слушала, писала и охотно предоставляла преподавателю свой конспект для зарисовки распальцовки и расстановки, а порой и раскорячки, необходимой для произнесения надлежащего приговора.

Без всяких конспектов, не готовясь предварительно, Сейата диктовал бойко, как с листа. Янка даже не выдержала и уточнила:

– Мастер, а вы ведь не приговорщик?

– Нет, Яна, я наследственный проклятийник. Но в Институте пророчеств писал большую исследовательскую работу о проклинателях и разнообразных талантах к проклятиям, поэтому свободно владею темой, – охотно пояснил Фэро. – Так что если имеются вопросы по практическому аспекту применения дара, можем в них разобраться.

– Есть, – подтвердила девушка и поспешно выпалила вопрос, неожиданно пришедший на ум в ходе разбирания вычурных поз приговорщиков: – Если сжать руки в кулаки и встряхнуть ими, проговаривая пожелание, – это тоже является позой для приговора?