Хлопчик спрыгнул, придерживая свои слишком вольные штанцы. Смотрел вслед быстро удаляющейся телеге.

– От погуляли, – проскрипел Рамоня. – Иди домой, ма́лой, может, при́дется кормильцем стать.

Васька посмотрел в белые глаза старца и опрометью пустился к дому.

Ехали по дороге на Малинец. Лебедка уже не могла бежать. Пена стекала по ее крупу. Иван, приподнявшись, смотрел вперед и по сторонам. В самой густоте леса от пути к райцентру отделялась изрядно заросшая дорога.

Буркан, сопровождая телегу, мелькал среди деревьев.

Иван потянул вожжу. Лошадь свернула. Стало темнее. Ветки били по оглоблям, хомуту, по лицам. Здесь начинался настоящий Лес.

– Товарищ лейтенант, – сказал Попеленко, – вы ж на Укрепрайон взяли!

Иван не отвечал, наблюдая за дорогой и Лесом. Попеленко взмолился:

– Товарищ лейтенант, то ж самогубительство – туда соваться.

Но Иван лишь подбодрил лошадь вожжами. Лес обступал их со всех сторон, нависал над ними, все заметнее перечеркивая небо и закрывая свет. Буркан исчез среди деревьев, бурый хвост мелькнул последний раз и пропал.

– Собака побежала до хозяев, – сказал Попеленко. – А мы до кого?

Иван закашлялся. Вытер губы. Посмотрел на алый след на ладони. Сплюнул, проверил пулемет и закинул ремень на плечо, выставив пламегаситель вперед.

– Я готов, – морячок достал из кармана большой складной нож, раскрыл. – Со стопором. Для рукопашных боев.

У Попеленко этот вид оружия не вызвал доверия.

– Товарищ лейтенант! У нас, конечно, серьезный отряд, моряк со штопором. Но лучше сразу утопиться. Тут болото с краю.

Иван покопался в сене, сдвинутом к задку телеги. Достал противогазную холщовую сумку. Подал две «эргушки» Валерику, себе взял «лимонку», положил в карман.

– Это я шо, на гранатах ездил? – спросил Попеленко.

– Не все ж на самогонке ездить!

– Сапсанчук, он головастый, – заметил Попеленко. – Инженер! Вас, товарищ лейтенант, сами говорили, три месяца готовили, а его годков пять чи поболе. В этом… ниверститете. Такое, может, чего задумал, такий капкан!

– Меня девять лет готовили по госпиталям и в окопах, – сказал лейтенант и встал, балансируя на валкой телеге. – Тоже университет.

– Яки девять лет? Войне три года.

– На фронте год идет за три.

Валерик вертел «эргушку». Похоже, она представляла для него загадку. Иван всматривался в поросшую травой дорогу, старался рассмотреть обочины, укрытые листвой подроста. Попеленко прав. Этот Горелый, или Сапсанчук, изобретательный. Шнур пружинящий, собаки в колодцах… И там, на верстаке в УРе, детали прыгающей мины-самоделки. Надо смотреть в оба.

Пламегаситель, подрагивая, прощупывал своим черным глазом дорогу. Стайка птиц сопровождала телегу криками. Дорога становилась у́же и труднее для езды. Ветки чуть не сбивали Ивана, хотя он и без того едва удерживался на ногах: колеса скакали через корни и колдобины.

Что-то блеснуло осенней паутинкой. Луч света, пробившийся сквозь густую зелень, высветил тонкую проволочку, протянутую через дорогу.

– Тпр! – закричал Иван и потянул на себя вожжи. – Стой, дура!

Но телега с тремя ездоками продолжала подталкивать Лебедку. Остановились лишь, когда копыто натянуло и порвало проволочку. На обочине что-то зашипело и хлопнуло.

– Под телегу, быстро! – крикнул лейтенант.

Они успели. Нырнули под телегу, сталкиваясь друг с другом. Иван зацепился гимнастеркой о кузовной болт, порвал, но пулемет не оставил.

Выброшенная из стакана пороховым зарядом, шпрингмина взлетела метра на два, ударилась о ветку и, какое-то мгновение, пока горел замедлитель, летела в сторону, кувыркаясь. Потом лопнула, разлетелась, рассекая листья.

– Лежать, – прошипел Иван.

К удивлению, Лебедка, вздрогнув и попятившись, продолжала стоять. Мало того, снова стала обмахиваться хвостом. Иван смотрел вперед, через ноги кобылы, выжидая. Пулемет держал рядом.

– Э, – сказал Валерик с удивлением, ощупывая себя. – Я целый, вроде! В ушах, правда, звенит. А шо она, самогонкой была заряжена?

Иван приложил палец к губам, приладил пулемет, высматривая дорогу впереди. Обзор преграждали ноги Лебедки.

– Лошадь стоит, черт! Надо же!

– Нехай лучше стоит, товарищ лейтенант. А шо это было?

– Шпрингмина. «Лягушка». Тихо, – прошипел Иван.

В двухстах шагах от них на дорогу вышел парень в немецком кепи. Иван повел стволом «дегтяря», прицел натыкался на мохнатые ноги Лебедки. Парень не спешил, наклонялся, высматривал, переходил от одной стороны дороги к другой. В руке держал легкий ППС.

Далековато! Но подпускать ближе было нельзя. Заметит, что живы – уйдет. А им нужна была каждая маленькая победа. Для уверенности своих и для устрашения врагов.

На секунду парень оказался в просвете, образованном мохнатыми ногами лошади. Очередь была короткой. Парень уткнулся лицом в землю.

– Возьми его оружие, – сказал Иван морячку.

Морячок шел вразвалочку, оглядываясь. Попеленко сказал:

– А як вы догадались, шо там парень прячется?

– Минное заграждение положено прикрывать.

– Ага, – сказал Попеленко. – По науке, значит.

Морячок взял автомат. Пошарил по карманам, достал запасной рожок. Брезгливо отряхнул пальцы. И пошел назад, уже веселее, посвистывая.

Попеленко ходил вокруг Лебедки, щупал бока лошади.

– Вроде целая, – сказал он в полном удивлении. – Ну надо ж!

Иван осмотрел деревья на обочине. Потрогал ветку над головой.

– Самодельная… высоко пошла, и об ветку. Отрикошетила в лес. А то было бы худо.

Попеленко выковырял из толстой кожи седелки осколок.

– Товарищ командир, по-вашему, крикошет, а я думаю, шо чудо. Може, кобылячий бог существует… Было б ей по хребту, а так попало прямо в седелку. А вот тут совсем погано. Оглоблю побило, чуть держится.

Он покачал оглоблю. Потрескивало.

– Дальше не поедем, – с притворной печалью сказал Попеленко. – Только б до дому добраться.

– Пойдем к УРу пешком! Оружия прибавилось… – Иван кивнул на «сударева» в руках морячка. – А их стало меньше.

– Их, конечно, меньше, токо больше, чем нас, – сказал Попеленко.

Иван промолчал. Ястребок прижмурил глаз: