возьми ты у меня что-нибудь, — выбирает роль жертвы. Теперь я еще и виновата. — Была бы как все, не было бы у тебя столько проблем, — а вот сейчас задела. Намек на произошедшее с Меленчуком попал в цель. Я стояла бы и хлопала глазами, если бы не Алиса с новым наездом:

— Думаешь, с Кайсыновым гуляла, так теперь ты лучше других? Если еще не бросил, то бросит, к кому побежишь плакаться? Не плюй в колодец, из которого придется пить.

— Ты так смело за меня говоришь, мы с тобой друзья? — раздается за моей спиной холодный, полный ярости голос. У меня мурашки по коже побежали. Девчонки испуганно застыли. — Может, родственники? Или я тебе исповедовался? — обращается к Алисе. Она молчит, почти незаметно ведет головой. Не знаю, как много он слышал, но даже этого хватит, чтобы у них были большие неприятности. — Что случилось? — строго обращается ко мне. Не хочу говорить, но его злость размазывает не только их, но и меня придавливает.

— В комнате бардак… — вмешивать его в женские дрязги все равно не хочется. Одно его присутствие – гибель нескольких тысяч нервных клеток.

— Встала, шмара, и за мной пошла, — кидает Марфе. Та трясется. Может, когда-нибудь я ему скажу, что к девушкам так не стоит обращаться, но это будет не сегодня. Мой мужчина в тихой ярости, а это опаснее открытой агрессии.

Марфа проглотила оскорбление, естественно, мат в сторону Макара не полетел, это только она со мной была смелой. Поднялась, глаза испуганные, большие, смотрит на меня умоляюще.

Никто из подруг не кидается на ее защиту, каждая вжалась в спинку своего стула, лица в стол уткнули, чтобы он их не запомнил. Вот тебе и подружки. Сегодня я за Марфу заступаться не буду.

— Девочки, может, мы пойдем? — поднимаясь из-за стола, соседка Алисы подала голос, как только Макар и Марфа вошли в мою спальню.

— Оставайтесь, вы нам не мешаете, — не удержалась. — Вы же против мажоров сообща выступаете, — напоминаю им. Никто даже взглядом в меня не стреляет.

— Объяснись! — доносится из комнаты.

— Я только одно платье брала, на свидание сходить, — голос Марфы дрожит. — Честно-честно, Макар! Остальное даже не примеряла. Ботинки мои расклеились, я у Златы одолжила…

— Ботинки и платье купишь новые, остальные шмотки в химчистку сдашь, я адрес скину, в какую.

Не вижу лица Марфы, но представляю, в каком она состоянии. Такие ботинки Марфа себе не сможет позволить, как и платье, это подарки Макара, а они стояли баснословно много. Да и химчистка недешево встанет, вряд ли Макар ей адрес химчистки скинет, что расположена за МКАДом. Наказание суровое, но заслуженное. Пусть будет ей уроком.

— У меня нет таких денег, — всхлипывает она.

— А подруги тебе зачем? — выходит из спальни, обводит всех своим темным пугающим взглядом. Я понимаю, что слышал он достаточно. — Срок неделя, — жестко бросает, берет меня за руку, но, не дойдя до двери, оборачивается. — Да, еще раз попадете в поле моего внимания, будете обслуживать бордель в Турции…

Макар

— Сюда иди, — обнимаю за плечи, как только мы выходим из комнаты. — Ты чего расстроилась? — веду к выходу, нет желания здесь задерживаться. — Из-за шмоток? Завтра все новое закажешь. Эти, если хочешь, выкини.

— Мне неприятно, что люди ведут себя как скоты.

Золотинка сталкивалась с реальным скотством, но все равно продолжает удивляться человеческим порокам. В ней должна сохраниться эта чистота и вера в добро, потому что мне ее правильность заходит, кроет меня от такой хорошей Златки, а плохой она не станет, выкована из самых лучших качеств.

— Принимай людей такими, какие они есть, не стоит видеть в них то, чего там нет, не будешь разочаровываться, — мы спускаемся в фойе, игнорируя комендантшу, идем на выход. — Со мной же этот принцип срабатывает? — намекаю, что я тоже не самый идеальный экземпляр человеческой расы.

— С тобой это не работает, — серьезно рассуждает она. — Тебя я люблю, и со мной ты самый лучший, — серьезно проговаривает Золотинка.

Ну, все, я поплыл. Может, потребовать на бис, пока мы не доедем до дома? Прижимаю к двери машины и впиваюсь в самые офигенные губы. Не устану их целовать.

Златка отвечает, раскрывает рот, всасывает мой язык. Вот так, девочка. Давай…

Бля… эти суки стоят там и пялятся на нас. Чувствую, как сверлят завистливыми злыми глазами. Этого наказания недостаточно, вся моя хищная натура требует жестких мер, но Златка расстроится, а я теперь все свои поступки стараюсь фильтровать. Ладно, буду действовать по обстоятельствам.

— Дома продолжим, — произношу в припухшие ярко-алые губы. — А то наш первый раз случится на капоте.

— Не так страшен капот, как зрители, — усмехается Злата. Поняла, что вокруг полно свидетелей.

По дороге к дому вспоминаю, что в холодильнике пусто, но у нас еще есть пакет полезной домашней еды от будущей тещи, с голоду не умрем, а утром что-нибудь закажу.

Три минуты, и мы на месте. Мой зверь внутри успокаивается, когда приходит полное осознание, что теперь мы по-настоящему вместе, что Златка никуда отсюда не свалит, только на учебу и домой. По-моему, так счастлив я не был никогда в жизни. Я не просто одержимый псих, помешанный на этой девочке, я кайфую от этого чувства. Оно делает меня цельным. Я знаю, что смогу свернуть горы, и я их сверну, чтобы у моей Златки было все самое лучшее.

— Привет, молодежь, — на своем крыльце появляется Демьян.

В широкой короткой футболке, так он обычно тусуется по дому, ее легко скинуть, когда входишь в спортзал. Руки в карманах спортивных штанов, на ногах шлепки. Точно в спортзал собрался, который в подвальном помещении расположен. В моем таунхаусе тоже такой имеется, но сегодня мои мысли далеки от бокса.

— Привет, — улыбается ему Златка, как родному. Хотя… как только распишемся, он официально станет ей… ну, кем-то там станет типа брата. Стараюсь не зацикливаться на своей ревности, но не получается.

— Можно к вам в гости? У меня пирожные вкусные есть, — довольно скалится Демьян.

— Нет, — резко отвечаю, пока Злата его не пригласила.

— Я почему-то так и думал, — откровенно подкалывает.

— Через неделю заходи.

— Через два