— Тебе нравится? — удивлялся я, поскольку видел, что вещь не в ее вкусе, а она смотрела на меня как на сумасшедшего.

— Да ты что? — отвечала она. — Мерзость.

— Тогда зачем, ради всего святого, — всегда хотелось спросить мне, — ты проделала такой долгий путь, чтобы ее пощупать?

Но, разумеется, как всякий опытный муж, я давно научился помалкивать во время похода за покупками. Что бы вы ни сказали: «Я проголодался», «Скучно», «У меня ноги устали», «Да, и это тебе тоже к лицу», «Ну, давай тогда возьмем обе», «Ох, бога ради!», «Не пойти ли нам домой?», «Опять в «Муссон»? О, боже!», «Где я был? Это ты где была?», «И зачем было так далеко ходить, чтоб ее пощупать?», — ничего хорошего из этого не выйдет, так что лучше уж помолчать.

В тот день миссис Б. была в настроении купить туфли — а значит, какому-то бедолаге в дешевом костюме предстояло часами таскать ей коробку за коробкой с более или менее одинаковой обувью, пока она не решит, что ничего покупать не станет; я же благоразумно решил слинять и посмотреть город. Я выразил свою любовь к жене, угостив ее кофе с пирожным у «Бетти» (выдержать цены «Бетти» способен только тот, кто без ума от любви!), и она, как обычно, снабдила меня точнейшими инструкциями по организации нашей встречи.

— В три часа у «Вулворта». Только послушай — перестань вертеть пальцами и слушай! — если в «Рассел и Домли» я туфли не найду, мне придется идти в «Рэвел», и тогда мы встречаемся в 3:15 в отделе полуфабрикатов «Маркс». А если нет, я буду в «Хэммикc», в отделе кулинарной литературы, или, может, в детских книгах — или пойду в «Бутс» щупать тостеры. Но на самом деле, скорее всего, я буду в «Рассел и Бромли», перемерять заново все те же туфли, и тогда жди меня перед «Некстом» не позднее 3:27. Ты все запомнил?

— Да. (Нет.)

— Смотри, не заставляй меня ждать.

— Что ты, конечно не заставлю! (Мечтай-мечтай!)

Один поцелуй — и она скрылась. Я допивал кофе и упивался элегантной старомодной обстановкой этого дивного заведения, где официантки до сих пор в кружевных колпачках и белых фартучках поверх черных платьев. Таких мест должно быть побольше — вот что я вам скажу. Может, с вас и сдерут три шкуры за кофе с липкой булочкой, но это стоит каждого пенни, к тому же разрешают сидеть хоть весь день; я всерьез обдумывал, не остаться ли мне здесь, где так хорошо. Однако, подумал я, надо все-таки осмотреть город, а потому расплатился и повлек себя через торговые кварталы, чтобы взглянуть на новейшее чудо Харроугейта, торговый центр «Сады Виктории». Название не совсем точное — магазин построен на месте садов, так что ему бы следовало называться «Милый Садик, Раздавленный Сим Торговым Центром».

Я бы не так уж возражал, если бы заодно не уничтожили последний в Британии великолепный общественный туалет — маленькую подземную сокровищницу с блестящими изразцами и начищенной медью под вышеупомянутыми садами. «М.» был выше всяких похвал, и о «Ж.» я тоже получал одобрительные отзывы. И даже с этим я мог бы смириться, не будь новый торговый центр столь душераздирающе ужасен — худший образец пластиковой архитектуры: помесь батского полумесяца с Хрустальным дворцом под крышей «B&Q»[27].

Ума не приложу, с какой целью балюстраду вдоль карниза крыши уставили статуями обычных мужчин, женщин и детей в натуральную величину. Бог весть, что сие должно означать — видимо, что это, так сказать, народный дворец, но выглядят они так, будто две дюжины граждан различного возраста собрались совершить коллективное самоубийство.

С парадной стороны здания, где прежде находились «Сады Виктории» с их милым общественным туалетом, теперь устроено нечто вроде амфитеатра под открытым небом; на его ступенях, думается мне, люди с удовольствием сидят два или три дня в году, когда в Йоркшире тепло и солнечно, а высоко над улицей возведен крытый пешеходный мостик в том же георгианско-итальянско-хрен-знает-каком стиле, соединяющий торговый центр с многоэтажной автостоянкой на той стороне.

Основываясь на моих прежних рассуждениях об отношении британцев к своему историческому наследию, вы можете вообразить, что я горячий поклонник подобных конструкций. Увы, нет. Если под стилизацией понимать строение, которое оказывает внимание своим соседям и старается по возможности не нарушать общего силуэта и соблюдать стиль дверей и оконных проемов на своей улице, тогда — да, я за нее. Но если понимать под стилизацией диснейлендовскую версию Доброй Старой Англии вроде этой смехотворной громадины — спасибо, не надо!

Наверно, можно возразить — думаю, архитектор «Садов Виктории» и возразил бы, — что они, по крайней мере, стремятся ввести ценности традиционной архитектуры в городской ландшафт и что это меньше режет глаз, чем соседняя коробка из стекла и бетона, в которой счастливо обосновался какой-то кооператив (здание, позвольте заметить, неподражаемого уродства), но, на мой взгляд, и это ничем не лучше, а в некотором роде еще более бездушно и невыразительно, чем убогое здание кооператива (все же ни одно из них и вполовину не так дурно, как здание «Маплс», махина постройки шестидесятых, возвышающаяся, как неостроумная шутка полоумного, на добрую дюжину этажей посреди длиной улицы с подлинно викторианскими зданиями. И как такое могло случиться?).

Чего бы я хотел от бедных растоптанных британских городов, если меня не устраивают ни Ричард Сейферт, ни Уолт Дисней? Сам не знаю. Мало того, беда в том, что не знают и архитекторы. Наверняка ведь есть способ создавать здания модные и современные, но не разрушающие городской среды. Большинство европейских стран справляется с этой задачей (за вопиющим и странным исключением Франции). Так почему нельзя здесь?

Но довольно нудных жалоб! В целом Харроугейт — отличный городок и изуродован бездумными перестройками гораздо меньше своих соседей. И в нем есть Стрэй — 215-акровая площадь-парк, окруженная солидными ухоженными зданиями, одна из самых больших и приятных площадей в стране. И есть славные старые отели, приятный торговый район и, мало того, благородный дух порядка. Короче говоря, такого славного городка не сыскать. Мне Харроугейт в приятной английской манере напоминает Баден-Баден, что неудивительно, ведь он тоже был в свое время курортным городом — и притом весьма успешным. Если верить листовке, полученной в Королевском музее водяных скважин, еще в 1926 году тут выпускали 26 000 бутылок сернистой воды в день. Эту воду желающие могут пить и теперь. Судя по табличке над краном, она хороша для вспучивания, и я, заинтригованный обещанием, чуть не выпил, но вовремя сообразил, что «хороша» значит «предотвращает». Какая странная идея!

Я со всех сторон осмотрел музей и прошелся мимо старого отеля «Лебедь», где скрывалась Агата Кристи после того, как обнаружила, что муж ее — распутник, хам и мерзавец, потом прогулялся по бульвару Монпелье, прекрасной улице с ужасно дорогими антикварными магазинами. Я осмотрел военный мемориал высотой 75 футов и отправился бесцельно слоняться по Стрэю, мечтая, как славно было бы поселиться в одном из этих домов с видом на парк и ходить за покупками пешком.