– Значит, можно отбросить мысль о том, что в таинственном плаче виновна какая-нибудь несчастная влюбленная кухарка. – Филипп задумчиво прищурился, глядя на Розеллу, освещенную светом лампы, которую он держал. – Жюль жестоко пошутил, хлестнув твоего коня. Ты уверена, что он не продолжает идти той же дорожкой?

Розелла в абсолютной уверенности покачала головой.

– Его несколько раз не было в замке, когда я по ночам слышала эти ужасные звуки.

– Может, это только сон, – мягко сказал Филипп. – Возможно, однажды ты слышала какие-то странные звуки, а потом они стали повторяться в твоих ночных кошмарах. Ты понимаешь меня?

Розелла кивнула.

– Так могло быть, но я уверена, что это не так. Я слышала, как кричали стены башни.

Филипп взял ее за руку и повыше поднял лампу, освещая лестницу.

– Сколько прошло времени после последнего плача?

– Неделя и две ночи.

– Это не совпало с каким-нибудь необычным происшествием в замке?

– Нет. Был самый обычный день. Я тебе уже говорила: плач повторяется без всякой системы.

– Ладно. Когда следующий раз услышишь странные звуки, дай мне сигнал, и я сразу же приду.

Они вернулись в апартаменты Розеллы. Филипп неожиданно рассмеялся:

– У тебя на лице грязь.

– У тебя тоже! – воскликнула Розелла, развеселившись.

Филипп обхватил ее руками и прижал к себе.

– Надень шляпку, и поедем в город. Слесарь сделает запасные ключи, а мы пару часов посидим на террасе какого-нибудь кафе.

Розелла побежала переодеваться, чувствуя, как с ее плеч свалился тяжелый груз. У Филиппа будут дубликаты ключей еще до наступления ночи. Ей больше не придется в одиночестве встречаться с кошмарами башенной комнаты.

Когда больше двух недель прошло без всяких ночных происшествий, Розелла начала надеяться, что уже пережила худшие зремена в башенной комнате. Ей было интересно, связано ли это с ее новым эмоциональным состоянием. Возможно, любовь к Филиппу дала ей безмятежность и счастье, которых она не знала никогда прежде. Однажды ночью девушка проснулась от долгого тяжелого вздоха, словно нависшего над ней. Но, хотя она напрягла слух, готовая набросить на лампу красный шарф, всегда лежащий под рукой, кругом стояла тишина. Розелла старалась не думать, что, возможно, башня подала ей знак. Призрак еще не покончил с ней и предупреждал об этом. Она напомнила себе, что теперь Филипп вместе с ней противостоит неизвестному, но ее все равно охватила дрожь. Розелла точно знала, что не ошиблась. Таинственный вздох был дурным предзнаменованием. Что-то обязательно должно произойти.

Чем меньше времени оставалось до родов, тем более вялой и апатичной становилась Клодин. Ее ничем нельзя было заинтересовать. После скандала из-за отсутствия Себастьена на семейном обеде он постарался изменить свое поведение, остался обедать с женой и просил ее надевать вишневое шелковое платье. Она так и делала, но это уже не радовало ее. Иногда после совместного обеда Себастьен брал с собой Клодин навестить Маргариту, но невестка шла только из чувства долга и желания угодить мужу. Клодин огорчало и угнетало то, что она видела, как деградирует женщина, которая когда-то была великолепной красавицей и очаровательной хозяйкой блестящих светских приемов, устраиваемых в замке де Луимонт.

Именно Себастьен решил после инцидента перед летним балом заменить горничную сиделкой. И хотя она не носила униформу, чтобы Маргарита ничего не заподозрила, в обязанности новой служанки входило постоянно следить за мадам и переодевать ее в соответствующие времени дня наряды. К счастью, Маргарита не противилась присутствию сиделки, которую считала компаньонкой, нанятой ее дорогим и заботливым Себастьеном для того, чтобы она не скучала и всегда имела кого-нибудь под рукой для поручений. Кроме того, и это было самым приятным для Маргариты, у нее появилась прекрасная слушательница, которой она без устали часами рассказывала о своем чудесном сыне.

Только Филипп мог временами ободрить Клодин. Он приносил ей интересные развлекательные книги, вытаскивал поиграть в крокет, а однажды даже заставил рассмеяться, подарив забавную игрушку, купленную на городском рынке, – обезьянку, которая крутилась на перекладине.

Однажды днем они втроем играли в крокет, но погода резко изменилась. Поднялся ветер, предвещая скорую грозу. Сильные порывы загибали широкие поля женских шляп и раздували легкие юбки летних платьев, приводя в смущение развеселившихся подруг. Когда Клодин ждала своей очереди ударить деревянным молотком по мячу, она вдруг вздрогнула и съежилась. Розелла остановила игру и спросила, не хочет ли Клодин вернуться в замок.

– Господи, нет, конечно! – ответила она. У нее было преимущество в очках. – Я могу выиграть. Нельзя упускать такой шанс.

– Тогда позволь мне принести твой жакет, – предложила Розелла. – Тебе нельзя подхватить простуду.

– Давай я схожу, – сказал Филипп, готовый отложить свой удар.

– Нет, не надо. – Розелла подняла руку. – Я точно знаю, где Клодин оставила его. Вот! – Она метким ударом послала мяч в ворота. – Теперь вы вдвоем можете продолжить игру, а я вернусь как раз к своей очереди.

Жакет лежал на спинке кресла в салоне с картинами Ватто. Розелла взяла его, повернулась к выходу и только тогда заметила Себастьена. Он перебирал книги в застекленном шкафу и сейчас стоял с одной из них в руке.

– Кто выигрывает? – спросил он с улыбкой, кивнув в сторону окна, сквозь которое были видны фигуры Филиппа и Клодин на лужайке для крокета.

– Клодин, – ответила Розелла и сделала шаг к двери. – Я должна быстрее вернуться.

Но Себастьен положил книгу и преградил ей путь.

– Даже если бы не играла, ты все равно торопилась бы назад, к Филиппу. Я еще не совсем ослеп и многое заметил за последние недели.

Розелла глубоко вздохнула и прижала жакет к груди.

– Я люблю его. И он любит меня, – сказала она просто, не в силах лгать Себастьену.

– Ты выйдешь за него?

– Да, – прошептала Розелла, разделяя боль Себастьена, понимая, что значат для него эти слова.

– Клодин знает?

– Я рассказала ей сразу же, как поняла сама. Мне хотелось успокоить ее, чтобы она больше не думала о нас. После того, как Клодин сказала тебе о том, что не является хозяйкой замка, я почувствовала, что она сомневается в моей искренности.

– Когда свадьба?

– Филипп хочет, чтобы я стала его женой побыстрее. Даже завтра, если бы я пожелала. Но я еще не могу назначить дату.

– Значит, ты не до конца уверена в нем? – в голосе Себастьена прозвучала безошибочно узнаваемая надежда.

Розеллу печалило то, что ей необходимо отнять эту надежду.

– Я твердо решила, что хочу связать свою жизнь только с этим мужчиной. Он все для меня. Но я не знаю, когда смогу покинуть замок.