Если удержаться в таком состоянии духа, то оставшиеся ему часы пролетят незаметно, но всякий раз, когда он доходил в своих рассуждениях до этого места, когда значение слов «смерть» и «расплата» вставало перед ним во всей своей однозначности и без прикрас, на смену умиротворению и спокойствию приходила паника. Ему было девятнадцать лет. Он еще никогда не катался на американских горках-то, не говоря уж о том, чтобы сравнивать с ними жизнь. А в жизни у него еще не было почти ничего, на что он имел право рассчитывать. Он ни разу еще не стоял в свете софитов, бросая убойные реплики толпе обожателей в зале.

Ларри, Мо и Керли.

Керли, Ларри и Мо.

Кто эти люди и зачем он им нужен?

Дело обстояло так. Хасан был студентом, мечтающим стать комиком. На самом деле он, скорее всего, займется чем-то предельно заурядным, какой-нибудь сугубо офисной работой. Он учился на факультете экономики и управления производством. Экономики и, черт возьми, управления. Нельзя сказать, что отец на этом прямо вот настоял, однако отнесся к данному варианту с куда большим энтузиазмом, нежели тот, с которым воспринял бы поступление сына, скажем, на театральный факультет. Хасан очень хотел учиться на театральном. Но в таком случае оплачивать учебу пришлось бы самостоятельно, да и что плохого в том, чтобы плыть по течению? При данном раскладе у него была и возможность снимать собственную комнату, и машина, да и вообще – надежный тыл. Экономика и управление были тем тылом, куда можно ретироваться, если карьера комика сгорит при входе в плотные слои.

Он подумал о том, сколько сейчас в мире людей, исключая тех, кто в данный момент сидит в сырой камере смертников, которые проводят жизнь в таком тылу; которые стали офисным планктоном или офисными уборщиками, учителями, продавцами, сантехниками, айтишниками, священниками или бухгалтерами только потому, что ничего не вышло с рок-н-роллом, футболом, кино или автогонками, – и заключил, что ответом было: все. Всем хотелось увидеть небо в алмазах. Удавалось же лишь ничтожно малому меньшинству, которое, наверное, и не ценит это как следует.

Так что Хасану в некотором роде даже повезло. Он таки увидит небо в алмазах. Всемирная известность была в двух шагах. И он, признаться, тоже не ценил это как следует, за исключением этих трансцедентальных моментов внутреннего успокоения, когда становилось очевидно, что поездка на американских горках подошла к концу и можно, можно, можно наконец-то выдохнуть…

Ларри, Мо и Керли.

Керли, Ларри и Мо.

Кто эти люди и зачем он им нужен?

Самым ужасным было, что Хасану казалось, он понимает.

Казалось, что понимает.

* * *

В пивной близ Слау-башни, за тем же столом, где Сид с Ривером сидели утром, сейчас выпивали Мин Харпер и Луиза Гай: он – текилу, она – водку с энергетиком. Оба пили по третьей. Первые две были употреблены в относительной тишине, насколько атмосферу пивной в центре города можно назвать тишиной. В углу бормотал телевизор, но ни один не смел посмотреть туда, боясь увидеть изображение мальчишки в подвале – предмет, который безраздельно занимал мысли обоих с самого утра и который наконец всплыл на поверхность, как всплывает пузырь газа, высвободясь из-под донного валуна.

– Бедный мальчик.

– Думаешь, они осмелятся?

– Что, вот так прямо рубанут сплеча?

«И снесут ему голову», – подумали оба и одновременно поморщились от невольной двусмыслицы.

– Извини.

– Но как ты думаешь?

– Да. Думаю, что – да.

– Я тоже.

– Потому что они не выдвинули…

– …никаких требований. Сказали просто…

– …что убьют.

Оба опустили бокалы, и сдвоенный стеклянный отголосок на миг завис над столом подобием звукового нимба.

Этим вечером «Глас Альбиона» впервые официально заявил о себе, опубликовав на своем сайте текст обращения с подтверждением того, что через тридцать часов Хасан Ахмед будет казнен. «52 трупа в метро = 52 трупа в ответ», – пояснялось в обращении. К этому прилагалась и обычная в таких случаях околесица про национальное самосознание и угрозу гражданской войны. Веб-сайт состоял из единственной странички и не приводил каких-либо доказательств причастности, в то время как ответственность за происходящее взяли на себя уже тринадцать различных группировок, транслирующих картинку с Хасаном через собственные порталы. Однако Хо перехватил упоминание «Гласа Альбиона» в служебке Риджентс-Парка, и сомнений в том, кого Пятерка считает ответственными, было мало. «Странно только то, – заметил Хо, – что сайт создан всего две недели назад и каких-либо иных упоминаний этой группировки в Сети практически нет».

И все же идентификация заложника была подвижкой.

– Теперь, когда они знают, кто он, они знают, где его искать.

– Они наверняка давно уже знали, кто он.

– Они наверняка знают намного больше, чем говорят.

– Нам бы все равно ничего не сказали.

– Слау-башня: тихие радости жизни.

Такие, как прочесывание «Твиттера» на предмет шифрованных сообщений. Или составление списков иностранных студентов, пропустивших более шести лекций в течение семестра.

Они допили и заказали еще по одной.

– Хо наверняка в курсе событий.

– Хо знает все.

– Думает, что знает.

– Помнишь, как он сиял, когда определил, что трансляция идет в записи?

– Будто шифр «Энигмы» раскусил.

– Будто самое важное заключается в том, что крутят закольцованный фрагмент.

– А пацан – просто набор пикселей.

И впервые они посмотрели друг на друга, не притворяясь, что не смотрят. Выпитое не добавило пригожести ни той ни другому. Луиза, по обыкновению, раскраснелась, и будь это ровный нежный румянец, большой беды, может, и не было бы, однако вместо этого она пошла разводами и пятнами, а кожа обзавелась топографией неаккуратно сложенной карты. Что касается Мина, то его лицо набрякло, щеки обвисли складками, а уши багровели в тон глазам. По всему городу – да и по всей планете – происходило одно и то же: люди, отправляясь выпить с коллегой после работы, раз за разом лишали себя всяких шансов и тем не менее упорно продолжали это делать.

– Лэму, должно быть, известно больше.

– Больше чего?

– Больше, чем нам.

– Думаешь, его держат в курсе?

– Больше, чем нас.

– Ну это несложно.

– А я знаю его пароль.

– Правда?

– Наверное. Мне кажется, он так и не…

– Шутишь!

– …поменял исходный.

– Классика.

– Его пароль – «пароль».