во всех приложениях, на всех устройствах. Знала: если услышу от него хоть слово, не выдержит сердце.

Я сорвалась только после маминых похорон. Пыталась позвонить ему. Поговорить, поплакать. Но номер его мобильного больше не обслуживался. Тогда я разблокировала его на Фейсбуке, но всего на пару минут. Дойдя до поста с фотографией, где он стоял в новой школьной форме и улыбался новым одноклассникам, я поняла, что мама была права. Эйден спокойно живет себе дальше. Что следует сделать и мне.

Глава 27

На первый взгляд «Хижина Смоллса» соответствует своему названию: крохотная лачуга на пляже. Однако тому, кто отважится пройти через стену мощного регги в тускло освещенном баре, откроется зеркальный танцпол, а за ним – терраса, залитая светом гирлянд.

Дорога от дома мисс Би заняла всего десять минут. Элиза задержалась на парковке, поговорить с кем-то по телефону, а мы вошли внутрь. Этим вечером здесь было в меру шумно. И поровну местных и иностранцев. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы занять недавно освободившиеся на террасе два столика.

Мы сдвинули столы прямо под краем соломенной крыши хижины. Обнимающаяся на танцполе парочка пьяно выбивалась из ритма. Я села в углу, спиной к стойке. В собранных хвостом волосах запуталась ветка бугенвиллеи, растущей сразу за террасой. Я высвободилась из цветочной хватки и придвинула свой стул к Эйдену.

– Постой. – Он протянул руку и нежно вытащил из моих волос листок.

– Спасибо, – улыбнулась я ему.

Эйден снова откинулся на спинку стула. В черной рубашке он выглядел умопомрачительно красивым. Когда-то я сказала ему, что обожаю, когда он в черном. Он это помнит?

– Где официанты? – Малёк сцапал с середины стола ламинированное меню. – Слона бы съел. – Он огляделся, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

После водопада Малёк пребывал в плохом настроение. Я пыталась поговорить с ним, но он меня избегал. Даже сейчас уселся подальше от меня.

– Заказы принимают у барной стойки, – объяснил Даррен Мальку, ткнув большим пальцем поверх плеча.

– Большие новости, друзья! – сообщила пришедшая на террасу Элиза и уперлась руками в стол. – Моему агенту только что звонили продюсеры фильма, на прослушивание которого я хотела попасть. – Ее губы изогнулись в какой-то жутковатой улыбке. – Они отказали. Похоже, их распрекрасному фильму повредит не только клеймо интернет-знаменитости, но и драма, разворачивающаяся в моей личной жизни, – она, видишь ли, может бросить тень на весь их проект.

Эйден качнулся вперед.

– Это из-за видео? Знал, что все выйдет из-под контроля. Надо сделать заявление. Если скажем, что мы просто друзья…

– Ты не понимаешь? Не имеет значения, что мы скажем. Меня уже ненавидят. Я… – Элиза закрыла лицо руками и медленно выдохнула.

– Ты как? – мягко спросил Эйден. – Ты же знаешь, я с тобой. Что бы ты ни решила.

Элиза уронила руки и потянулась за мобильным.

– Да, просто дай мне… немного времени, чтобы со всем разобраться. Я все исправлю. – Она пошла прочь, печатая на ходу.

Мы погрузились в неловкое молчание.

Первым его нарушил Малёк:

– По крайней мере она нормально это воспринимает.

Я повернулась и уставилась на него гневным взглядом. Как и все остальные за столом.

– Это шутка, – сжался в кресле Малёк.

– Пойду поговорю с ней, – встала Хейли. Эйден тоже начал подниматься, но она остановила его: – Попробую сначала поговорить с ней наедине.

Леонардо поймал ее за руку, когда она проходила мимо.

– Дай знать, если потребуется подкрепление. – Он поцеловал ее ладонь, и Элиза задержала ненадолго руку на его щеке.

– Погодите, а разве… – Даррен недоуменно свел брови, – Элиза – актриса?

– Да, – ответил Малёк. – И специализируется на драме.

– Малёк, не сейчас, – предупредил Эйден.

– Ладно. – Малёк толчком отодвинул стул и поднялся. – Похоже, я один тут голоден. Пойду закажу еду.

– А с ним-то что? – спросил Даррен после его ухода.

– Кажется, я догадываюсь, – пробормотал Леонардо, но уточнять не стал.

На террасу вышла шумная толпа людей. Они начали коршунами виться вокруг столиков, выискивая свободные стулья. Седеющий пожилой мужчина вышел поприветствовать вновь прибывших, но тут его взгляд упал на нас. Он был примерно папиного возраста, тоже крупного телосложения, с темными кудрявыми волосами с проседью. Но в отличие от папы, чьи движения (а также устойчивость внимания) отличались мальчишеской свободой и энергичностью, сморщенное лицо мужчины говорило о том, что он каждым движением ощущает свой возраст.

– Даррен? – воскликнул он. – Точно ты! Давно тут тебя не видывал.

– Добрый вечер. – Даррен поднялся и поздоровался с ним похлопыванием по руке. Нам сказал: – Смоллс. Это его бар.

– Э-хе, помнишь меня, значит. – Смоллс сделал шаг назад. – Чего не прошел через заднюю дверь? Поздоровался бы.

– Ты, конечно, прости, но гостей моих видишь? – насмешливо поинтересовался Даррен. – Мне что, всех их надо было тащить через заднюю дверь?

– Гости, да? – Смоллс хмыкнул и водрузил на нос очки. Прищурившись, уставился на Эйдена. – Эй… ты, что ли? Парнишка Мадхуры? Гляньте-ка на него! Даже не помнит меня.

Эйден опустил голову.

– Помню. Рад вас видеть.

– Ты вроде заделался большим музыкантом? Что забыл в таком месте, как это?

– О чем вы? Разве я мог не побывать тут, вернувшись домой? Куда еще идти, если не в «Хижину Смоллса»? Другого такого места здесь нет.

– Малой, я ж не какао. Меня не усластишь, – отозвался Смоллс, при этом горделиво выпятив грудь. – Все разместились? – спросил он, подойдя к стулу Эйдена. – Желаете чего-нибудь? Напитки какие?

Эйден поднялся.

– Как раз собирался…

– Не паникуй. Сам все устрою. – Смоллс закинул руку на плечи Эйдена. – Но сначала хочу тебя кое с кем познакомить. Особенно с дочуркой. Целыми днями твои песни крутит… – Дальнейшие его слова заглушила музыка, поскольку Смоллс увел Эйдена с террасы.

Даррен закатил глаза.

– Теперь мы его долго не увидим. – Он поднялся и последовал за ушедшими.

– Может, помочь ему? – спросила я Леонардо. – Эйдену. – Я вытянула шею, но не увидела ни его, ни Смоллса. Задумавшись, закусила губу. Эйдену всегда было трудно говорить людям «нет». С фанатами, наверное, еще сложнее приходится.

Леонардо не ответил. Лишь озадаченно смотрел на меня.

– Что? – не выдержала я.

– Раскроете секрет? Скрыть вы уже ничего не сможете. Не с таким поведением.

– О чем ты? – Я поерзала. – Нормально мы себя ведем. Я даже думаю, мы можем снова стать друзьями. – И это невероятно странно и невероятно чудесно. Произнесла слова вслух, и в груди потеплело.

Выражение лица Леонардо не изменилось. Мы некоторое время посидели молча. Потом осуждение в его взгляде стало невыносимым, и я ушла с террасы в бар.

Играющая музыка представляла собой смесь зажигательной соки и