– Ты малёк в большом пруду, – сказал он. – Так говорила мама. – Малёк пригладил волосы назад. Мокрые, они приняли угольно-серый оттенок. – Отсюда и псевдоним. Мама говорила: «Сейчас ты малёк в большом пруду, но однажды станешь самой большой рыбой в океане». Она очень поддерживала меня в моей карьере. – Он фыркнул, избавляясь от воды в носу. – И под словом «поддерживала» я имею в виду, что она контролировала каждый мой шаг. Я не общался с ней со своего восемнадцатилетия.

Я тоже соскользнула в воду, чтобы наши глаза оказались на одном уровне – чувствовала неловкость, глядя на него сверху вниз. С материнской властностью я знакома не понаслышке, но, похоже, моей маме не сравниться с его.

– И все же ты взял себе данный ею псевдоним.

– Это мое имя. Пусть мама и далека от совершенства, но если бы не она, я бы никогда не попал в «Вакханалию». И не жил бы такой жизнью. – Он приподнял одно плечо. – Я всегда был Мальком. Просто теперь сам решаю, кем этому Мальку быть.

– И кем же?

– Конкретно сейчас, – он пошевелил сморщенными пальцами, – черносливом. Похоже, мне пора выбираться на берег.

Я подняла руки над водой, показывая ему свои пальцы:

– Мне тоже.

– Фу, – сморщил он нос. – Это уже не чернослив, а изюм.

– А это хуже?

– Что за вопрос?! Разумеется!

Я встала, и влажная кожа на воздухе тут же покрылась мурашками. Мы медленно побрели к берегу, осторожно ступая.

– Вам с Эйденом здорово повезло расти здесь. – Малёк замедлился, чтобы я не отставала. – В окружении пляжей и водопадов. Куда могли пойти когда угодно.

– Ну не когда угодно. Мы же не прохлаждаемся все время. У нас есть обязанности. Школа, работа, домашние дела.

– Но все равно могли. Живи я здесь, бежал бы к морю в любую свободную секунду. При одной мысли об этом хочется бросить все и переехать сюда.

– Ой, да ладно. Тебе бы быстро все наскучило.

– Ну не знаю. Мне кажется, тут прикольно. Особенно если рядом будет такой человек, как ты.

Я вскинула на него взгляд и уловила на его лице тоску. В словах Малька было не просто гипотетическое предположение, а нечто большее. И я тоже почти видела то, чего он желал: альтернативную реальность, в которой мы могли бы быть вместе. Но видение быстро схлопнулось под тяжестью причин, почему у нас ничего не выйдет. И самая очевидная из них – моя любовь к другому человеку.

Нужно было пресечь это раньше. Малёк не скрывал своего интереса ко мне, но его чистосердечная искренность на секунду лишила меня душевного равновесия. И не только душевного. Я поскользнулась, угодив ногой между двух камней.

Стопу пронзила боль. Я тревожно вскрикнула и закачалась.

Малёк поймал меня, подхватив под руку.

– Больно? Что с ногой? Вывихнула?

– Поцарапала. – Я вынула стопу из воды и рассмотрела. Пятку пересекала неровная, набухающая кровью царапина. – Ничего страшного.

– Что случилось? – приблизился Эйден. – Поранилась? – Он подхватил меня под свободную руку.

– Поцарапалась. – Да ерунда. Почти не жжет даже. Я подняла ногу повыше, чтобы показать им, и снова потеряла равновесие.

Эйден напрягся, поддержав мое завалившееся на него тело.

– Держись за меня, – сказал он и бросил Мальку: – Я разберусь. – И без предупреждения подхватил меня на руки. В следующий миг он уже нес меня к берегу.

Охнув от удивления, я обвила его шею руками и ошеломленно замерла, боясь, как бы он меня не уронил. А в груди молотом билось сердце.

– Не нужно. Я могу идти.

– Мы почти у берега, – ответил он со смешком. – Не волнуйся, не уроню.

– У вас все в порядке? – крикнула Хейли.

– Царапина! Сейчас обработаем! – ответил Малёк и спросил у Эйдена: – Точно не уронишь ее?

– Точно. Накинешь на валун полотенце? Посажу ее на него.

Происходящее казалось каким-то нереальным. И в то же время все воспринималось, наоборот, обостренно: ритм дыхания Эйдена, его пружинящий шаг, напряженные мускулы под моими ладонями, давление его пальцев на мою кожу.

– Помнится, раньше ты этого сделать не мог, – тихо произнесла я.

Эйден рассмеялся, и я ощутила вибрацию от его смеха. Капли воды соскальзывали с его волос на мою руку, с его груди – на мой живот. И вот он уже опускает меня на валун с наброшенным полотенцем, а сам садится передо мной на колени.

– Можно?

Я кивнула, и Эйден взял мою стопу в руки, чтобы получше рассмотреть.

– Нужно промыть чистой водой, – сказал он.

– Понял! – Малёк умчался к нашим сумкам.

– Ну что там? – Пятку саднило, но не сильно. А вот прикосновение Эйдена к лодыжке сводило с ума. Оно и щекотало, и вызывало внутреннюю дрожь.

– Жить будешь, – отозвался он.

– Благодарю вас, Доктор. – У меня слегка кружилась голова. А когда большой палец Эйдена скользнул по внутренней стороне моей стопы, я чуть не выпрыгнула из кожи. Поверх головы Эйдена увидела выходивших из воды ребят. Они явно направлялись к нам. – Я в порядке! – крикнула им, помахав рукой, чтобы они продолжали купаться.

Эйден поднял на меня взгляд. Почти обнаженный. С влажной кожей, которой можно коснуться. Опьяненная желанием, не знаю, что бы я сказала или сделала, если бы не вернулся Малёк. Если бы не заметила хмурое выражение его лица при виде нашей застывшей пары. Представляю, как мы, должно быть, смотрелись. Я отстранилась от Эйдена.

А потом целую вечность ощущала след от его ладони на своей лодыжке. Словно выжженный навсегда. Прикосновение Эйдена вдохнуло жизнь в тлеющие угли. И кто-то – верно, я – теперь сгорит.

Глава 26

Два года назад

Накануне отъезда Эйдена мы поссорились.

Далеко не впервые. С того дня, как он сообщил мне об отъезде, мы поругались уже сотню раз. Эти ссоры заканчивались всегда одинаково и давно смешались в моей голове. Но только не эта. Она отличалась от остальных и ясно запомнилась мне как самая ужасная. И последняя.

– Тебе совсем плевать на то, что я чувствую? – спросила я.

– Что чувствуешь ты? – изумился Эйден. – Это я переезжаю. Это меня вынуждают уехать.

Я металась по песку, пиная разбитые ракушки и вынесенные на берег кораллы. Солнце жарило, горячий воздух чуть не обжигал кожу, но я едва ощущала его. Происходящее походило на сон: наш разлад и отрицание очевидного. Казалось, между мной и этим мгновением огромное расстояние, и еще большее расстояние разделяет нас с Эйденом.

– И тебя это печалит? – процедила я сухо. Ехидно.

Эйден поморщился. Мне хотелось вцепиться в него. Пролить кровь. Да, он расстраивался из-за отъезда,