Далее заявлялось, что задачи комитета заключаются «в организации русской промышленности для снабжения армии и флота всеми необходимыми боевыми снабжениями и довольствием».

Доступ в эти комитеты был открыт всем, кому угодно, вплоть до людей с самой подозрительной репутацией. Образовавшийся вскоре президиум Центрального военно-промышленного комитета был возглавлен ярым врагом и Правительства, и режима – Гучковым. В этом комитете были образованы различные секции, как, например, механическая, химическая, продовольственная, санитарная и др. В особенности большую роль впоследствии сыграла рабочая секция, которая по существу была центром революционной деятельности социалистических партий.

Гучков развил крайне энергичную деятельность и не в пример «Земгору» добился утверждения положения своего комитета. В то время, когда Гучков был избран Председателем Военно-промышленного комитета, Поливанов, будучи военным министром, был председателем Совещания по снабжению армии, преобразованным затем в Особое Совещание по обороне. И Поливанов широко раскрыл двери военного министерства для деятелей Военно-промышленного комитета. Члены комитета свободно допускались в управление Министерства, ведавшего заказами и заготовками. Начальники отдельных частей, беря пример со своего министра, стали заискивать перед этими «общественными деятелями».

«Особо в этом отношении выделился Начальник Канцелярии военного министерства ген. Лукомский, скоро получивший назначение помощника военного министра» (князь В. Шаховской).

Военно-промышленный комитет рекламировал себя на все лады. Любимым припевом rомитета было: «Правительство не сумело – взяли все в руки мы». Прибегал комитет и к явным подлогам. Военное министерство отправляло на фронт заготовленные главным артиллерийским управлением снаряды. Комитет предложил свою помощь в деле заказов ящиков и упаковки. На всех ящиках появилась надпись – военно-промышленные комитеты. Получая эти снаряды, фронт, как командный состав, так и солдаты, был уверены, что присланные снаряды – результат деятельности комитетов. Кроме того, в этих ящиках появились объявления от этих же комитетов: «Снарядов не жалеть», что действовало необыкновенно на воинские части.

Но кроме этой «полезной деятельности» комитет стал распределять заказы между заводами, в результате чего явилось беспрерывное удорожание всех заказов вследствие искусственного повышения цен. Это вздорожание военных заказов отражалось на все растущей дороговизне жизни. Через десять месяцев после образования этого комитета Правительство, сомневаясь в полезности комитета для военного снабжения, поручило Государственному контролеру обследовать деятельность этого «общественного начинания». Оказалось, что деятельность комитета – сплошной скандал: заказы розданы повсюду, а процент исполнения ничтожный. Но наглые и беззастенчивые руководители во главе с Гучковым нисколько не смутились, заявляя, что условия работы были неблагоприятны, что «правительственные органы пристрастны» и в общем ловко затушевали результаты этого обследования. В Думе откликом на это было заявление Н. Маркова: «Вы не дали ни одного снаряда…», на что Милюков крикнул: «Но мы заставили дать».

Между тем зрел очередной скандал. Дума настойчиво требовала предания суду бывшего военного министра Сухомлинова, и когда Государственный Совет высказался за это, Государь не счел возможным вмешаться в это, и Сухомлинов был заключен в Петропавловскую крепость. Не было никаких оснований считать его изменником, и Государь осенью (Сухомлинов был заключен в крепость 20 апреля) приказал перевести Сухомлинова из крепости под домашний арест. Эта уступка Государя «общественному мнению» имела самые вредные последствия. В. Черчилль в своей книге пишет: «Пять лет Сухомлинов трудился над улучшением русской армии… Бесспорно, он был только козлом отпущения за неудачи. Нет сомнений в том, что русская армия в 1914 году была несравненно выше той, которая сражалась в маньчжурскую кампанию» (W. Churchill «The unknown war», 1932). Все это предпринималось для одной и той же цели: дискредитирования Верховной Власти.

Пропаганда Думы и комитетов в армии. Связь высших военачальников с Думой. Начало заговорщицкой деятельности Алексеева. Князь Оболенский и его рассказ о заговоре. Императрица о Гучкове. Планы о заговоре. Участие Алексеева. Петроградский гарнизон. Бездеятельность Алексеева в отношении столичного гарнизона. Начало измены Алексеева.

Обрисовав безрадостную картину положения всего русского общества в конце 15-го и начала 16-го года, когда оппозиционные настроения захватили не только Думу, Государственный Совет, различные комитеты и союзы, но и Совет министров и членов Императорской Фамилии, мне придется подойти к самой трудной и «деликатной» части моего исследования – участию высшего командного состава армии в этих настроениях и… переход их сперва психологический, а затем и фактический на сторону оппозиции, стремящейся сперва к «министерству общественного доверия», затем к «ответственному министерству», затем к отречению Государя и замены Его другим членом Династии, затем к Временному правительству, с тем, что оно созовет Учредительное собрание, которое выскажется за форму правления, затем вопреки этому обещанию провозглашению Республики без всякого опроса народа (народ вообще ни о чем не был спрошен), затем к развалу армии, к «делу Корнилова» (последняя попытка спасти Россию) и затем… к передаче власти Ленину.

Во всех этих событиях участвовали разные люди, разные направления, разные «психологические моменты», разные «входящие обстоятельства», разные «превратности судьбы», разные «несчастные совпадения», разные «слепые случаи» и во всех этих случаях и событиях участвовало несомненно одно – отход от нашей вековой традиции «служить верой и правдой», отход от нашего векового лозунга: «За Веру, Царя и Отечество», отход от нравственного начала, чем так крепка всегда была и Московская Русь, и Российская Империя, и замена наших вековых устоев той пошлостью и ложью, которая шла с Запада и не только шла, но широким потоком текла, вливаясь в «блоки», «земгоры», «промкомитеты» и оттуда дальше, заражая, как чума, всех и вся, не стыдясь ни клеветы, не щадя cамых святых чувств и уничтожая присягу и отрывая русских людей от Бога.

«Настанет год, России черный год»… Он наступал, «…в том и был стыд и мрак, раскрывающийся в процессе раскрытия русской исторической загадки, что начало гражданской свободы не уживалось в русском быту с прежним церковно-православным и верноподданническим сознанием. В том-то и была русская трагедия, что гражданский расцвет России покупался ценой отхода русского человека от Царя и от Церкви. Свободная Великая Россия не хотела оставаться Святой Русью! Разумная свобода превращалась и в мозгу и в душе русского человека в высвобождение от духовной дисциплины, в охлаждение к Церкви, в неуважение к Царю…» (Архим. Константин «Памяти последнего Царя»).

Вторым человеком в Ставке после Государя был Его начальник штаба генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев.

Все те, которые стремились под видом всяких формул («министерство общественного доверия», «ответственное министерство» и т. д.) к устранению Государя, понимали, что без поддержки командного состава армии и в первую очередь «фактического Верховного главнокомандующего», как называли генерала Алексеева, что-либо предпринять трудно. Вожаки оппозиции, помимо своих выступлений в Думе, помимо своей деятельности антиправительственного характера в своих союзах и комитетах, приступили в конце 15 года, к подготовке заговоров с целью удаления Государя с престола. Было несколько планов с разными руководителями. Наиболее активными в этих планах были Гучков и кн. Г. Львов.