Игорь снова увидел перед собой тянущуюся к горлу оскаленную пасть и горящие глаза монстра. В них не было никаких человеческих эмоций: злости, ненависти, страха – ничего! Только голод и жажда крови. И все-таки что-то мешало ему принять теорию Татаринова.

– А я? Почему я не превратился в такого зверя? Ведь мы все были рядом: Терещенко, Макаров, Герасимов, Коротков и я.

– По той же причине, почему Коротков не погиб на месте, как его товарищи. На тебя не хватило силы разряда, или твое сознание оказалось крепче. Но я все же полагаю, что причина в ограниченной мощности электрического импульса. Не помнишь, как вы располагались по отношению к этой твари в момент вспышки?

– Герасимов, Терещенко с Макаровым, Коротков и я. Я дальше всех, – угрюмо ответил Игорь.

– Ну, вот тебе и объяснение! – Татаринов как будто даже обрадовался. – Электромагнитные волны, а электроразряд не что иное, как разновидность электромагнитных волн, быстро затухают в воде. Поэтому импульс только ослепил тебя. Да и то ненадолго.

– Почему же тогда монстр не стал меня добивать?

Татаринов разозлился.

– Откуда мне знать, что могло прийти в голову внеземной твари?! Я даже не знаю, есть ли у нее голова! По тому, как ты ее описываешь, выходит, что нет! Ты потерял сознание. Может быть, она решила, что ты тоже готов!

– Внеземной? – опешил Игорь. – Ты сказал: внеземной?

Татаринов усмехнулся. Вот только его усмешка получилась скорее горькой, чем веселой.

– А ты что же, думаешь, это доисторический реликт, сохранившийся в таежном озере до наших времен? Что-то я никогда не слышал про подобных существ, да и ты, пожалуй, тоже.

В последнем военврач был абсолютно прав.

– Но… откуда он здесь взялся? – Игорь непроизвольно понизил голос до шепота: – Прилетел из космоса?

Татаринов в ответ только развел руками.

– Понятия не имею! Но он здесь уже давно: сотни, тысячи, а может, и сотни тысяч лет. Не случайно в озере нет ни водорослей, ни рыбы, а по берегам не селятся птицы и другие животные. Он убил их всех.

А Петровский в разговоре об аномальной чистоте Мертвого озера упоминал способ очистки воды при помощи электрических разрядов, внезапно вспомнил Игорь. Сам того не зная, профессор нашел неожиданное подтверждение версии Татаринова о природе монстра. И от такой твари Шелест надеется отгородиться с помощью каната с сигнальными флажками?! Игорь почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и, чтобы сохранить равновесие, оперся на стену.

– Эй, тебе что, плохо? – переполошился Татаринов.

Игорь отрицательно покачал головой. Головокружение прекратилось, но сердце по-прежнему отчаянно билось.

– Но если монстр живет в озере так долго и, как ты говоришь, убил все живое, тогда почему он стал нападать на людей только теперь?

Татаринов с ненавистью глянул на озеро.

– Это еще одна загадка… Некоторые двоякодышащие рыбы в период засухи впадают в глубокую спячку и спят, пока вода снова не заполнит их водоем. В таком состоянии они могут провести несколько лет. Возможно, и монстр находился в анабиозе в ожидании, когда в озере снова появится добыча.

– А добыча – это мы?

Татаринов мрачно усмехнулся:

– Вот именно.

Игорь хотел задать другой вопрос, но, увидев направляющегося к общежитию Шелеста, замолчал. Контрразведчик выглядел усталым, но довольным.

– Закончили, – подойдя ближе, объявил он и промокнул платком вспотевший лоб. – Я приказал наблюдателям, которые будут стоять в оцеплении, немедленно докладывать в штаб дежурному и мне, если они увидят в озере что-нибудь подозрительное. И если что-то ненормальное будет происходить с кем-нибудь из них, докладывать тоже.

– Если они начнут превращаться в кровожадных безумцев, докладывать будет поздно, – зло возразил Татаринов.

– Я это учел, доктор, – невозмутимо ответил Шелест. Если бы Игорь не помнил трясущиеся губы Шелеста в больничном коридоре читинского госпиталя, он бы подумал, что майора ничто не может вывести из себя. – Наблюдатели будут без оружия. Вообще с этого момента оружие в части есть только у караула и суточного наряда.

Игорь опустил взгляд. Экспериментальный пистолет по-прежнему висел у контрразведчика на поясе. Очевидно, для себя он сделал исключение.

– Кстати, – обратился к Игорю Шелест, – сегодня заступаешь дежурным по части. Захаров только что передал мне список суточного наряда.

– Есть, – ответил Игорь, а Шелест уже переключился на Татаринова:

– Скажите, доктор, как чувствует себя Серебреникова? Мне нужно ее допросить.

Игорь поморщился. Применительно к Зое слова Шелеста прозвучали грубо, особенно его «допросить». Хотя формально контрразведчик был абсолютно прав. Зоя – основной свидетель случившегося, и без ее показаний не обойтись.

– Сегодня вряд ли получится, – ответил Татаринов. – Девушке нужно прийти в себя. У нее был нервный шок. Я дал ей успокоительное, сделал укол, и она уснула.

– Но завтра она будет в норме? – требовательно спросил Шелест.

Татаринов пожал плечами:

– Если за ночь больше ничего не случится.

У Игоря сжалось сердце. Похоже, военврач не очень-то в это верил.

3

…И пал на землю ядовитый туман, от которого все деревья в лесу засохли, а все звери и птицы подохли. Все погубил прилетевший с неба ужасный огненноглазый змей. И взмолились несчастные люди к духам лесным. И, объединившись с ними, вступили в борьбу с ненавистным змеем. Началась великая битва. Много отважных охотников сожрал ужасный змей, а еще больше сжег своим огненным глазом. Как ни храбры были люди, но не могли они победить грозного врага, пока не пришли им на помощь духи лесные. Схватили они злобного змея, и самый бесстрашный охотник, обладающий силой медведя, ловкостью барса и быстротой сокола, пронзил стрелой его страшный глаз. Вспыхнул змей, зашипел и замертво пал на землю. Содрогнулась земля от его падения, разверзлась, и провалился змей в бездонную яму. А яма та наполнилась змеиной кровью: прозрачной, как слеза, и ядовитой, как сама смерть. Увидели это духи лесные и повелели зверям оббегать ту яму по лесам далеко-далеко, птицам пролетать в небе высоко-высоко, а людям наказали не приближаться к яме ближе чем на три дня пути, чтобы не воскрес ужасный змей и не выбрался из своей бездонной могилы. А чтобы какой-нибудь заплутавший путник не нарушил этот наказ, поставили духи старого шамана стеречь яму со змеиной кровью и отваживать всякого, кто рискнет приблизиться к ней…

Эту легенду маленький Таряаша не раз слышал от своего отца, а тот от своего отца – деда Таряаши. Много лет минуло с тех пор. Призвали духи деда, призвали отца. Состарился сам Таряаша. Скоро настанет его черед присоединиться к духам. Долгую жизнь прожил Таряаша. Была в ней радость, была и печаль. Ни о чем не жалеет старый шаман, только об одном – что не сумел уберечь людей от огненноглазого змея. Не те стали люди, не те. Они забросили луки и стрелы, взяли в руки ружья и забыли заветы предков. Бьют зверя без счета, а духам лесным и маленькой толики своей добычи не жертвуют. Не верят больше люди в духов, не верят и в огненноглазого змея. Вот духи и отвернулись от людей, а змей день ото дня силу обретает, ворочается в своей бездонной могиле, ищет путь, чтобы вырваться на свободу и напиться кровью людской. Велик его голод, ненасытна утроба. Чувствует это Таряаша, а предупредить людей об угрожающей им смертельной опасности не может. Не верят люди старому шаману, не слушают его, не хотят отступить от ямы, куда провалился огненноглазый змей. Одурманила их кровь змеиная.