Что же касается убийства сына Ксифара, то оно было осуществлено с большим цинизмом, поскольку Евпатор убил невинного человека не потому, что тот угрожал ему лично, а потому что таким образом царь хотел досадить своей жене. Той самой Стратонике, дочери флейтиста. Вот что об этом рассказывает Аппиан. «Митридат же закончил свой обход Понта; он захватил Пантикапей, торговое место для европейских купцов у устья Понта, и там на берегу самого пролива убил одного из своих сыновей, Ксифара, за следующее прегрешение его матери. У Митридата было некое укрепленное место, где в тайных подземных хранилищах было скрыто большое количество денег в медных, обтянутых железом сундуках. Стратоника, одна из наложниц или жен Митридата, которая знала тайну этого укрепления и которой был поручен надзор за ним, когда Митридат еще обходил Понт, отдала во власть Помпея это укрепление и выдала тайну этих сокровищ, о которых никто не знал, с следующим единственным условием, чтобы Помпей сохранил жизнь ее сыну Ксифару, если он попадется ему в руки. Помпей, овладев этими деньгами, обещал ей сохранить Ксифара и разрешил ей взять ее собственное имущество. Узнав о случившемся, Митридат убил Ксифара у берега пролива на глазах у матери, смотревшей на это с другого берега, и бросил его тело непогребенным. Так он не пожалел своего сына для того, чтобы причинить мучение погрешившей против него».

В данной ситуации Митридат действует так же, как и Лисимах, который расправился с сыном Агафоклом в угоду своей злодейке-жене.

Поэтому, в свете всего изложенного выше, вывод напрашивается следующий. Митридат VI был сыном своего времени, как человек, он был не лучше и не хуже большинства своих современников, носивших царскую диадему. Таким, как все. Зато как правитель и государственный деятель он превосходил своих царственных коллег на несколько порядков, а потому и удостоился столь пристального внимания историков. То, что другим прощалось, Евпатору ставили в вину. Недаром ещё Г. Бенгтсон сделал очень точное наблюдение: «В античной традиции, односторонне освещающей события в духе римлян, портрет понтийского царя Митридата Евпатора представлен весьма мрачно». Здесь добавить нечего.

Почему Митридат не повел армии в Европу, а решил возглавить поход против Родоса? Вопрос принципиальный, поскольку присутствие царя в Элладе в этот судьбоносный момент могло изменить весь ход войны. С одной стороны, можно предположить, что Митридату до смерти надоели затянувшиеся празднества и торжества, которые каждый день гремели в Пергаме. Очнувшись после ночных пирушек, взлохмаченный царь по утрам слонялся по дворцу, не зная, куда себя деть, а во второй половине дня, облаченный в роскошные одежды и сияя золотом диадемы, снова торжественно восседал на троне. Принимал послов и различные делегации, выслушивал доклады военачальников, разбирал возникающие споры, вершил суд и расправу. А затем, утомившись от государственных дел, предавался пирам и развлечениям. И так изо дня в день.

Царю была необходима встряска, и Митридат принял участие в экспедиции против Родоса. Если бы Евпатор изъявил желание всерьез заняться военными делами, то он отправился бы в Элладу, поскольку судьба войны решалась там. А так Митридат сосредоточился на второстепенном стратегическом направлении, поскольку посчитал, что операция по захвату острова быстро закончится и он вернется в Пергам, овеянный славой покорителя Родоса. Вполне возможно, что царь пришел к выводу о том, что после его ошеломляющих успехов в Малой Азии греки на Балканах и так перейдут на сторону Нового Диониса, и его присутствие в Греции не обязательно. Но поскольку Евпатору захотелось принять участие в боевых действиях, то он пошел по пути наименьшего сопротивления.

По мнению Митридата, Родос действительно становился опасным. И не сам по себе, а тем, что именно на нём собрались те римляне и италики, которым посчастливилось бежать из Анатолии. Именно на Родосе засел бывший проконсул Азии Луций Кассий. Под его присмотром жители города чинили стены, укрепляли гавани, строили корабли и изготавливали метательные машины. На помощь островитянам прибыли подкрепления из юго-западной области Малой Азии – Ликии, а также из расположенного неподалёку города Тельмесс[27]. Очевидно, желая в самом зародыше подавить попытку сопротивления, Митридат и решил выступить против Родоса. А заодно подчинить и весь юго-западный регион Малой Азии. К походу царь готовился основательно. Решив, что основные действия развернутся на море, Евпатор велел построить много новых судов. Он знал о высоких профессиональных качествах родоских навархов и моряков, и поэтому рассчитывал превзойти их количеством боевых кораблей.

Однако, как это странным не покажется, именно у граждан Родоса были все основания ненавидеть римлян и желать победы Митридату. Причины этой ненависти следует искать в истории их взаимоотношений с Римом. Дело в том, что когда в 200 г. до н. э. разразилась война между Родосом и Пергамом, с одной стороны, и Македонией – с другой, то она плавно перетекла во II Македонскую войну между Римом и македонским базилевсом Филиппом V. Родосцы приняли в ней самое активное участие, а затем поддержали республику в противостоянии с Антиохом III Великим. После разгрома державы Селевкидов римляне щедро наградили своих верных союзников, отдав им в 188 г. до н. э. владения на материке – часть Карии и Ликии. После этого начался небывалый подъём могущества Родоса, который, опираясь на союз с Римом, повёл активную политику в Восточном Средиземноморье.

Но идиллия была непродолжительной, как и для многих римских союзников, для Родоса пришло время платить по счетам. После III Македонской войны сенаторы, посчитав, что островитяне недостаточно активно их поддерживали, решили примерно наказать не в меру усилившегося союзника. Для начала, в 167 г. до н. э. римляне, желая покарать родосцев, признали независимость Ликии и части Карии, лишив, таким образом, островитян владений в Анатолии. И поскольку именно торговля являлась основным источником дохода для граждан Родоса, то римляне нанесли ей смертельный удар, объявив в 166 г. до н. э. остров Делос портом свободной, беспошлинной торговли. «Ввиду этого весь торговый оборот Восточного Средиземноморья пошёл через Делос, а таможенные доходы Родоса упали с 1 млн драхм до 150 тысяч. После этого удара родосцы уже никогда не смогли оправиться» (С. И. Ковалёв).

Раз упали доходы – значит, упал и уровень жизни, а потому любить римлян, и тем более за них сражаться, у жителей Родоса не было никаких оснований. И всё-таки они поддержали Рим, а не Митридата. Дело здесь было в менталитете и традициях местных эллинов, поскольку остров всегда оказывал сопротивление царям и не желал подчиняться их воле. К тому же свою роль играло и присутствие на Родосе римского проконсула с отрядом. С другой стороны, как верно заметил Е. А. Молев, «торговая конкуренция этого острова с городами Понта сделала родосцев активными противниками царя Понта». Возможно, что именно совокупность этих причин и привела Родос к войне с Митридатом.

* * *

Царь лично возглавил флот и повёл его на Родос. По пути понтийский флот зашел на остров Кос, где население устроило Митридату триумфальный прием. Но не очередные торжества в его честь обрадовали Евпатора, а то, что на остове он взял великолепный трофей – египетского царевича, который проживал на Косе. Также была захвачена и богатейшая казна. Египетские сокровища были отправлены в Понт, а сам молодой человек остался при Митридате и жил своей прежней жизнью, ни в чём не испытывая нужды. С одной стороны, почётный гость, с другой – ценный заложник. Когда же на Косе Митридат закончил все дела, царская армада продолжила путь на Родос.