не надо ничего скрывать. Они вошли в номер; усадив мать на стул, Линден примостился на кровати и принялся рассказывать. Он не упомянул про перекошенное лицо Поля, зато в подробностях изобразил, как отец с ним общался, сжимая руку, как светились его глаза. Описывая эвакуацию из больницы Помпиду в Кошен, он понял, что мать, с воскресенья прикованная к постели, почти ничего не знает о наводнении. С застывшим от ужаса лицом она слушала про затопленные водой улицы. Линден старался по возможности ободрить ее: профессор Мажеран в высшей степени компетентный специалист, Поль в стабильном состоянии, но им всем нужно набраться терпения. Лоран задавала вопросы почти обычным голосом, разве что немного слабым. Она больше не улыбалась и казалась подавленной. Эта поездка была ее идеей, и вон как оно все обернулось. Она чувствовала себя виноватой. Линден постарался ободрить ее, убедить, что она здесь совершенно ни при чем, но мать казалась лишь тенью самой себя. Ему хотелось, чтобы Тилья и Мистраль сейчас были здесь. Как Лоран себя чувствует? Медсестра сегодня приходила? Сколько дней ей еще нужно принимать антибиотики? Лоран прекрасно понимала, что сын пытается ее отвлечь, и иронично качала головой. Да, ей гораздо лучше. Она собиралась еще что-то добавить, но вдруг передумала. Прижала к щекам ладони и тяжело вздохнула. Этот жест напомнил ему Кэнди. Линдену не хотелось рассказывать ей о сегодняшней поездке, о тяжелых воспоминаниях, которые нахлынули на него. Может, когда-нибудь потом он поговорит с матерью, но не сейчас. Лоран встала, взъерошила ему волосы, как когда-то в детстве. Да, кстати, есть одна проблема: Колин внизу. И жестами изобразила – пьяный. Тилья говорить с ним отказывается.

Когда Линден спустился в холл, Колин валялся на диване. Челюсть выдвинута вперед, как у неандертальца, мятый, заляпанный чем-то костюм, растрепанные волосы. Заметив Линдена, он сделал попытку поприветствовать его дрожащей рукой. Запах алкоголя ощущался даже на расстоянии нескольких метров. Потом Колин заговорил: Линден знает, что его сестрица-идиотка даже не соблаговолила спуститься? Она не желает ужинать с мужем, смешно, да? Сидит со своей дочерью в номере и дуется. Что одна кретинка, что другая. Да и плевать. Осточертели ему эти зануды. Колин уже кричал. Сыт по горло он этими Мальгардами, суки надменные. Он для них рылом не вышел, да? Черт, и с самого начала так, сразу, когда он женился на Тилье. Они все делали для того, чтобы он чувствовал себя ничтожеством. Девушка-портье, вынужденная присутствовать при этой сцене, испытывала неловкость. Линден был уже на грани, его душил гнев. Несколько раз глубоко вздохнув, он, изо всех сил пытаясь сдерживаться, сказал, что Колину следует уехать, Тилья не хочет видеть его в таком состоянии, Лоран тем более. Пусть возвращается к своим приятелям и там трезвеет. Такси вызвать? Презрительно выпятив губу, Колин орал: что? уезжать? Да пусть Линден заткнется. Кто он такой, чтобы ему приказывать? С какой стати ему уезжать? Он будет делать то, что ему нравится, и пусть эта дебелая идиотка, его жена, сама выйдет и все ему скажет в глаза. А он тоже выскажет все, что думает, про эту долбаную семейку Мальгард. Черт побери, он приперся из Лондона ради нее, ради ее папаши, и где благодарность? Пусть они сами убираются! Он не боится Линдена. Бояться еще всяких педиков! Да кто их вообще боится?

Одним прыжком Линден подскочил к Колину и грубо схватил за ворот, стащив с дивана. Колин веселился: надо же, Линден изображает крутого! Кто там у них в паре за мужчину? Лично его это совсем не возбуждает. Пусть уберет свои грязные лапы. Линден за воротник дотащил своего зятя до двери. Тот был крупнее и тяжелее его, но ярость придавала Линдену сил.

– Черт побери, да что ты делаешь? – прокричала ему прямо в ухо Тилья.

Нет, в самом деле, что тут происходит? Да просто вышвыриваю твоего мужа к чертовой матери – то и происходит, пусть полежит в канаве, ему там самое место, пусть его дождик помочит, может, у него в голове и прояснится. Не ослабляя хватки, он тащил Колина на улицу, а Тилья висела у него на руке. За порогом было темно и сыро, струи дождя заливали тротуары и редких прохожих. Колин бормотал что-то нечленораздельное, но Линден велел ему заткнуться. Тилья никогда прежде не видела брата в таком состоянии, она смотрела на него с изумлением и страхом: его лицо было перекошено, черные глаза пылали гневом. Прислонив Колина к стене, он грубо поднял его голову за подбородок, чтобы зять, несмотря на дождь, хорошенько рассмотрел его лицо. Он заговорил, произнося слова четко и медленно, словно Колин был несмышленым ребенком. Смотри, все очень просто: сейчас ты вернешься к друзьям в квартал Терн, и не высовывайся оттуда. Если попробуешь опять появиться здесь, да еще и в пьяном виде, то пожалеешь. И тут – как специально – из-за угла показалось такси. Линден поднял руку. Когда он открыл дверцу и попытался погрузить зятя в машину, Колин не удержался на ногах и сел задом прямо на мокрый тротуар, совсем как в фильмах Чаплина. Понадобилось добрых пять минут, чтобы с помощью Тильи поднять его на ноги и усадить на заднее сидение. Машины, которым такси перегородило дорогу, начали нетерпеливо сигналить. Шофер заявил, что категорически отказывается везти пассажира в таком состоянии. Порывшись в кармане, Тилья протянула таксисту пятьдесят евро, гораздо больше, чем причиталось за поездку. Тот перестал возмущаться и согласился. Поскольку сказать адрес друзей Колин не мог, Тилья попросила водителя высадить мужа у станции метро «Терн», оттуда он уж как-нибудь доберется. Они смотрели, как такси скрывается за завесой дождя, потом повернулись друг к другу. Линден все еще не мог успокоиться. Очевидно, пить Колин начал с самого утра. Она не захотела его видеть, а он разозлился. Да, она была с ним груба, но ее тоже можно понять. Она что, должна закрывать глаза на его пьянки? Как он вообще посмел появиться в таком состоянии? Хорошо хоть мать не видела. И еще упал! Мог пораниться. Передразнивая его, она стала заваливаться назад, и Линден подхватил ее.

И внезапно – словно прорвалось напряжение даже не этих последних минут, а последних дней – их охватил безудержный, неукротимый смех, совсем как в детстве. Они хохотали, согнувшись пополам, хохотали до боли в животе, не обращая внимания на холод и дождь. Бедный Колин! Вот это грохнулся! Надо было видеть! Жалко, что не удалось заснять. Они смеялись так громко, что