Лаз нашли, когда Матвей выбрался из погреба, чтобы подышать свежим воздухом. К нему присоединились отец Евпатий и Олег Викторович. Фотограф курил, задумчиво глядя на розоватые блики, которые оставлял городской свет на низких облаках. Евпатий явно что-то хотел спросить у Матвея, но не решался и молчал, переминаясь с ноги на ногу.

Из ямы появился Сергей Сергеевич. На нем был легкий, но теплый комбинезон, напоминавший высотные одеяния летчиков. Его движения были ладными и быстрыми; Матвей подумал, что не хотел бы оказаться противником такого человека, – несмотря на весь свой чеченский опыт. Отец называл подобных людей «выучениками старой школы», почти мифических методов закалки человеческого духа и тела. Сам отец Иоанн полагал, что не дотягивает до подобных людей, и жалел, что большинство из них в смутные годы просто исчезли – кто был убит во время бандитских разборок, кто погиб во время «малых войн» в Чечне, Приднестровье, Таджикистане. А главное, они перестали понимать, чему стоит служить, а чему нет. Сергей Сергеевич, похоже, был исключением.

Постучав сапогами о землю, чтобы стряхнуть прилипшую к ним грязь, Компетентный человек подошел к Матвею.

– Поздравляю, коллеги, – произнес он. – Лаз все-таки есть. Будете смеяться, но был прикрыт банальным листом жести. То ли люди Ежова очень торопились, то ли на самом деле не нашли ничего интересного… Впрочем, скоро узнаем. Один из моих людей подцепил этот лист щупом, приподнял – и едва не провалился в дыру. Там опять вода, темнота – так что будем ждать, пока подключат насосы.

– У вас есть еще один такой же комбинезон? – спросил Матвей.

* * *

Воды в лазе оказалось немного. Насосы быстро вытянули из дыры темную, дурно пахнущую жидкость и захрипели, засасывая грязь и воздух. Вначале все решили, что это просто колодец, глубиной метров в пять. Однако, когда один из людей Сергея Сергеевича спустился вниз, он обнаружил лаз, диаметром примерно в метр, шедший вначале горизонтально, а затем поднимающийся наверх. Когда по приказу Ежова погреб затопили, там оказалась настоящая подушка из воздуха, которая не пустила воду дальше.

Туннель уходил в северо-западном направлении; света фонарей не хватало, чтобы определить, какова его длина.

– Что находится в том направлении? – спросил у хранителя Сергей Сергеевич.

Выражение лица хранителя было обескураженным.

– Петропавловский собор. Великокняжеская усыпальница. Быть может, этот лаз ведет к захоронениям?

– Далеко здесь? – спросил Макарий.

– Да нет. Метров двести-триста. Это если по земле. А под землей?

– И под землей столько же, – решительно произнес Матвей.

До Миллениума оставалось два часа. Сергей Сергеевич находился в нерешительности. Цель была очень близка, но именно поэтому Компетентный человек задумался, делать ли последний шаг. Он закрылся в одной из комнат Инженерного дома, сказав, что будет звонить в Москву. Когда через четверть часа уже начавший нервничать Матвей вошел к нему, Сергей Сергеевич сидел за офисным столом и мрачно вертел в руках карандаш. Рядом лежал совершенно пустой лист бумаги. Он поднял глаза на вошедшего Шереметьева и недовольно спросил:

– Что вам так неймется? Неужели нельзя подождать до завтра?

– Москва запрещает?

– Никуда я не звонил. Мне нужно было подумать. Взвесить все. Заканчивается тысячелетие? Ну и что? Не в первый раз. Куда торопиться?

– Я хочу туда попасть. Увидеть. Если мы отложим до завтрашнего дня или до конца праздников, пойдет кто-то другой. Рангом повыше нас с вами. Или опять направят шестерок, которые наломают дров. Ежов-то хоть был зверем и кокаинщиком, но в уме ему отказать нельзя. Если даже он бросил работы, затопил водой погреб, то современные властители тем более могут спасовать.

– Они совсем не трусливы.

– Я не о трусости. Я о готовности. Последний месяц нас с вами ведет какая-то рука. Все – и друзья, и враги – подталкивают к этой двери. Расчищают путь. Обратите внимание, как быстро мы нашли погреб. Неужели вы не чувствуете, что нас подгоняют? Ударит колокол на кремлевской башне, и дверь закроется. И все будет напрасно. Ничего мы не узнаем.

– Может быть. Но я думаю об ответственности. ТУДА должны идти не мы с вами. Туда попасть должны люди… уполномоченные. Те, кто будет говорить с Ним – если Он там – от лица России. От лица ее национальных интересов.

Матвей изумленно смотрел на Сергея Сергеевича.

– Вы это серьезно? Вы полагаете, что ТАМ нужно проводить дипломатические переговоры? Вообразите президента Ельцина, на карачках забирающегося в этот туннель.

– Уже не Ельцина, – загадочно произнес Сергей Сергеевич.

– Послушайте, – с нажимом сказал Матвей. – Все равно нужно увидеть, что находится в туннеле. Если ничего нет, не окажетесь в глупом положении, докладывая о результатах раскопок наверх. Если есть… будем решать на месте. Или вам совсем не интересно, что ТАМ?

– Хорошо, – решился Сергей Сергеевич и стукнул кулаком по столу. – Договорились. Пойдем мы с вами. Со всевозможными предосторожностями. При малейшей угрозе возвращаемся назад. Никакой самодеятельности – договорились?..

Собирались мучительно долго. Матвей извелся, пока ему принесли водонепроницаемый костюм, пока Сергей Сергеевич проверял крепления страховочных поясов. Затем Компетентный человек о чем-то инструктировал своих подчиненных, а Шереметьев торопливо пожимал руки фотографу и отцам Макарию и Евпатию.

– Чего вы волнуетесь, – заставил себя улыбнуться он. – Через час вернемся. Или даже быстрее.

– Через час будет уже Новый год.

– Замечательно. Значит, вернемся в следующем тысячелетии.

Отец Евпатий опять что-то хотел сказать Матвею, но в последний момент махнул рукой и отвернулся.

– Идем! – Сергей Сергеевич уже спускался вниз по металлической лестнице.

Комбинезон, который Матвей по совету Сергея Сергеевича надел на голое тело, был удивительно легким. Изнутри он был покрыт атласным на ощупь мехом, который приятно грел тело. На голову надевался плотный капюшон, поверх которого Матвей укрепил фонарь на широкой резиновой ленте. За плечами находился небольшой ранец с кислородным баллоном и маской-респиратором. Сергей Сергеевич, наблюдая, как Матвей закрепляет на себе кислородный баллон, сказал:

– Будьте осторожны. Дышите только в крайнем случае.

– Почему?

– Чистый кислород – тоже своего рода яд. Может вызвать галлюцинации. Или даже смерть.

К бедру был пристегнут штык-нож в матерчатых ножнах.

– Западная амуниция? – спросил Матвей у Сергея Сергеевича перед тем, как лезть в туннель.

– Военная тайна, – буркнул тот в ответ.

Сам Сергей Сергеевич добавил к ножу и кислородному баллону миниатюрную рацию и пистолет; Шереметьев успел краем глаза увидеть, как тот прилаживает оружие за спиной, но притворился, что ничего не заметил.