Меня про дела Камелито можно не спрашивать, сеньор. Не знаю ответа. Кто может знать? Разве что старший обозник и он же командир Рауль Монтехо де Брильянте. Но все зовут его Лобо. Знают и его ближайшие помощники. Конечно же, знают и те, кто причислен к Камелито.

Да, я укажу, где находится база. Добро пожаловать, сеньор. Ха-ха…. Почему я смеюсь? Да потому что база находится под защитой Матушки и оттого неприступна. Обозники в полной безопасности. Да, никогда не случалось, чтобы на Хоробальдо совершали успешное нападение… Но это даже на пользу – теперь охрана будет утроена, а бдительность удесятерена! Могу ли я еще помочь, сеньор? Могу? О… да… я с радостью отвечу…

Я закончил задавать вопросы через полчаса, вытряхнув из ее головы все полезное. После чего велел Каппе вручить ей один из наших мачете, разрешающе махнул рукой, и Драта Рапида исчезла в зарослях.

Мы же перекусили густой мясной похлебкой. Каппа предположил, что это разбавленное кипятком все то же гребаное рагу, но Хорхе разразился длинной гневной тирадой, убеждая нас, что это совсем другое блюдо.

Еще через час мы продолжили движение в темноте. На водительском месте сидел я, предельно отодвинув его назад – я был в экзе. Ночная темень не стала для меня проблемой, и я легко находил путь. А Каппа с той же легкостью устранял препятствия вроде валунов, лиан и бревен. Хорхе спал на пассажирских местах и, с хрипом и бульканьем бормотал, уверяя приснившуюся ему собеседницу, что он совсем не хочет убивать пилота Драту, но таков приказ командира.

Часто останавливаясь, очищая путь, снова приходя в движение, мы упорно продвигались к руинам гигафабрики…

Камелито, а?

Грузовые подлодки в мутных тропических реках?

Этот мир все столь же безумен, нет?

Подземная база системных обозников, что вроде как находится неподалеку от Олимпа… и в стену дальней пещеры базы, в приемник, часто загружают доставленные контейнеры…

И тот же приемник порой выплевывает точно такие же наружу – их грузят на горбунов и тащат к рекам.

А тот приемник только грузы доставляет? Или десяток гоблинов тоже может прокатиться изнутри-наружу? М?

А если снаружи – и внутрь?

Как не крути, а если есть прямое сообщение между базой обозников и миром-опухолью… эта магистраль проходит сквозь территории гномов.

Под колесом чавкнуло, захлебнулось коротким ревом.

– Будь здоров. – пробормотал я, сквозь забрало Гадюки глядя на темные джунгли. – Не брызгай жопой…

Все руины одинаковы. Пыль, камни, кости и забвение.

Не помню, где я услышал это пафосное выражение. Или меня заставили забыть. Но помню фигуру того, кто это произнес – пузатенький археолог с мировым именем и архаичным париком, содранным с лысой башки и зажатым в нервно сжатом кулаке. Он, держа в другой руке бокал дорогого шампанского, созданного в небесных виноградниках ЭкоСкайсВайн, небрежно бросил эти слова внимающей ему публике. Так он культивировал свой образ матерого исследователя древних городов.

Пыль? Откуда ей взяться в подводном куполе, что накрыл собой найденные в мертвой зоне Черного Моря древние развалины. Чтобы получить к ним доступ, пришлось откачать сотни тонн придонной мертвой черноморской воды, ставшей настолько токсичной и кислотной, что, казалось, способна была разъедать металл. Сооружение подводного купола было оплачено Атоллом Жизни. Как и проспонсирована последующая презентация, должная привлечь новых ученых, исследователей и чернорабочих на самый масштабный в человеческой истории подводный раскоп.

Все руины одинаковы. Пыль, камни, кости и забвение. А потом он, все так же старательно рисуясь перед дамами, добавил, что в некоторых руинах можно отыскать удивительнейшие тайны, главное – копать усердней, глубже и надеяться на чудо.

Ладно… в этом случае он бы, пожалуй, оказался прав – про пыль, камни и кости.

Тут на самом деле полным-полно пыли, камней и костей. А вот забвения нет и в помине – мы с Каппой, почти по-братски подключенные проводами к раскрытому за спиной цветку солнечной панели, полученной в Понт Севен, лежали среди камней и задумчиво созерцали пятиметровую полосу вычищенной от растительности и камне голой земли. За полосой стена. Обычная стена, что ограждала любое подобное наземное предприятия в те времена – ничего исключительного. Двенадцать метров высоты, метр толщины, железобетон, море датчиков, видеонаблюдение, колючая проволока, автоматические турели. Но все – кроме самой стены – в прошлом. Остался только голый потрескавшийся бетон, лишившийся укрывавшего его слоя растительности. Из-за стены поднималось несколько густых серых дымов. Перед ней, метрах в восьми от нас, блестя на солнце потными смуглыми телами, облаченные лишь в шорты и рукавицы, три аборигена рубили лианы. Да и мы с Каппой улеглись рядом с полосой только из любопытства – этот отрезок был всего-то метров двадцать в длину, и мы лежали у самого конца.

Что это за хрень?

Вариант один – очистка прилегающей территории от всего, что затрудняет визуальный контроль.

Почему сделано так мало? А потому что начали совсем недавно.

А те три аборигена в странновато смотрящихся на их руках грубых рукавицах, являлись рабочим звеном и выполняли задание системы. Это не догадка – факт. Чтобы это выяснить не потребовались чуткие микрофоны – мужики вовсю перекрикивались, обсуждая свое новое будущее и прикидывая, сколько ништяков они получат от Новой Мамы, как они ласково обзывали систему. Но не все были счастливы. Особенно недовольным казался тощий как скелет черноволосый мужик с невероятными по пышности сросшимися бровями. То и дело поддергивая резинку старых шорт, он недовольно шипел, брызгая слюной:

– Мало! Слишком мало! Три банки консервов на рыло за пять часов работы на солнцепеке? Мало! Скупо!

– Ладно тебе, Монти. Солнцепек еще не начался. – попытался успокоить его бронзовокожий крепыш, кажущийся образцом здоровья на фоне тощего Монти.

– Норм оплата. – поддержал крепыша третий персонаж, обладающий только одной рукой. Да и оставшаяся правая выглядела какой-то усохшей и явно едва справлялась с тяжестью тесака.

– Привыкли вы к нищете! – продолжал брюзжать Монти. – Особенно ты, амиго. Где твоя гордость, Брук? Оставил в глотке речной лошади вместе с рукой?

– Ага. – не стал сердиться однорукий Брук. – Там и осталась – в пасти гиппо. И я рад, что дивинус не убил меня – а мог бы! Я убил черную арапаиму! И все ради Массу – первой красавицы нашего племени!

– Дурак! – с презрением выплюнул крепыш и покачнулся, избегая удара обрубка лианы. – Она захотела мяса запретной для ловли арапаимы – и ты убил! Она пожрала вкусного рыбьего мяса, которое ты же ей и пожарил… а затем раздвинула свои пышные ляжки другому, но не тебе!

– Я думал… – замямлил Брук. – Я так понял, что за арапаиму… она ведь улыбнулась мне…