А ведь здесь сумрак… тут раньше если и были системы наблюдения, то им пришел конец после обвала. Система знает, что мы вошли, но не знает, где мы сейчас, хотя вполне может прогнозировать это. А еще мне очень интересно, смогла ли она прочесть наш ТИР – мы хоть и открывали забрала, но ей могло и не хватить времени, и она просто зафиксировала вход двоих чужаков. Ладно… разберемся позже…

– Чужие здесь! – проревела темнота за углом коридора. – Чую, но не вижу! Чую, но не вижу! Забодаю! Затопчу! Ой, найду и убью! Найду и убью гостей незваных! Бойтесь! Бойтесь меня – Минотавра!

Я заинтересовано двинулся на угол. Судя по усиливающемуся реву, минос двигался нам на встречу.

– Чую, но не вижу! Но как увижу – догоню! Забодаю! Затопчу! Но коли ноздрей моих достигнет запах щедрых даров… коли я учую аромат женского нагого тела… уйду я с дороги идущих к алтарю! Не покажусь их испуганным взорам! Чую, но не вижу! Забодаю! Затопчу! Я страж лабиринта! Я ужас этих руин!

Еще пара шагов, и мы оказались в изливающемся с потолка снопе белого света, шириной метра в три. Из-за поворота вывернула громадная рогатая фигура и оказалась освещена одновременно с нами.

Трое замерли в коридоре.

Два пыльных боевых экза с мертво поблескивающими темными забралами. И огромный пузатый минос в серых просторных трусах и с чем-то вроде хозяйственной сумки в лапе. Некогда мускулистый торс скрыт пластами жира, но один взгляд на косые широченные плечи дал понять, что в этом звере кроется еще немало силы.

Из моей руки начало медленно выдвигаться лезвие из сложного сплава. Каппа же начал приподнимать тесак, одновременно наводя на миноса ствол встроенного в руку дробовика.

– Пусто-то как… и темно… не разглядеть ничего… … – промычал щурящийся от яркого света минос и, вдруг покрутив башкой с крайне задумчивым видом, отступил в темноту и заревел: – Не вижу и не чую… не чую и не вижу… но поищу… поищу вон там, в темноте… и найду…

Отступив, минос с трудом втиснулся в узкую щель сдавленного коридора. Потихоньку двинулся прочь, обтирая плечи о стены и продолжая грозно реветь:

– Найду! Ой, найду! Но пока не вижу и не чую… не чую и не вижу… вообще не вижу… ничего не слышу…

– Эй. – рыкнул я.

Минотавр протяжно пернул и присел.

– Рогатый… мы правильно идем?

– Прямо, прямо, налево, снова налево, прямо до упора, берегите там головы – балка…

– Ага.

– Не вижу и не чую… но ищу… упорно ищу! Где бы поискать, чтобы никого не найти, а?

– Нас только двое.

– Спасибо! – обрадованно пробулькал минос и исчез за поворотом. – Посижу в сортире… денька два… Чую, но не вижу! Чую, но не вижу! Ой затопчу! Ой забодаю! Я страж лабиринта! Я ужас этих мрачных руин!

Прямо, прямо, налево…

Без малейших колебаний воспользовавшись советами рогатого, мы за минуту преодолели остаток лабиринта, накрывшего собой привратную зону, и оказались на неплохо освещенном просторе. Хватило нескольких быстрых взглядов, чтобы понять, где мы очутились.

Да. Это место вполне можно назвать храмом. Рухнувшие перекрытия образовали здесь огромный колодец, а пробитая над ним крыша посылала внутрь яркий солнечный свет сквозь паутину оплетенных растительностью балок и решеток. Обросли и стены, выплюнув из себя сотни ярких цветов, тянущихся к свету. Жужжащие крупные пчелы и странные в царящем здесь сумраке насекомые деловито сновали между цветами, набивая жопы нектаром. В центре колодца образовалось озерцо с парой кусков крыши в нем, ставших чем-то вроде мостиков, ведущих к пылающему цветами холму, увенчанному торчащей из него чуть изогнутой колонной, что в свою очередь красовалась чуток помятой и накрененной… нет, не полусферой. Шаром.

Стальную колонну венчал помятый стальной шар диаметром в пару метров. Из приоткрытых в нем отверстий торчали объективы камер наблюдений, свисали какие-то провода и светящиеся жгуты. В конце одного из ведущих к холму мостиков находилась стальная плита, явно рухнувшая сюда случайно, но выглядящая как настоящий алтарь – весь уставленный тарелками, обломками какой-то техники, игрушками и вазами с засохшими цветами.

Вот и алтарь.

Вот и храм Новой Матери.

– Мамочка… – у алтаря замерли две девушки в белых одеяниях, с распущенными длинными волосами.

Они убирали умершие цветы, жевали фрукты… а тут явились мы и испортили девичник. Это те самые придворные жрицы, которым можно заплатить за ублажение зверя? Ну… мы его уже ублажили…

– Не убивайте… – пролепетала темноволосая девка, пятясь к холму. – Мамочка… Матушка…

– Свалите. – нетерпеливо рыкнул я и ступил на «мостик».

– Живо! – рявкнул Каппа, взмахивая тесаком.

Белые жрицы испарились мгновенно. А я, подняв забрало, поднял лицо к стальному шару. И ничуть не удивился, когда по нему пробежал веер разноцветных лазерных лучей.

Эрыкван (ОДИ) ГЕРОЙ ПЯТОГО РАНГА. ФРАНЦИСК II. Дополнительно: Лидер. Беглец. Высокий уровень системного доверия. Предельно эффективен. Красный маркер. Черная метка. Массовый убийца… Дополнительно: нулевой статус вне ФРАНЦИСКА II…

Добро пожаловать, Оди.

– Кто ты такая? – не повелся я на дешевый дружелюбный развод.

Герой высшего ранга Эрыкван-Оди статусно принадлежит ФРАНЦИСКУ II.

– Я никому не принадлежу. – возразил я. – И зови меня как звала – я Оди!

Твое настоящее имя неизвестно. Твои предыдущие имена стерты.

Твои воспоминания изрезаны. Твоя личность искромсана.

Эмоциональный кризис приближается. Тебе необходима срочная инъекция Реквием-7.9.

Для получения ее тебе требуется вернуться во ФРАНЦИИСК II или поменять статусную принадлежность, а затем воспользоваться иным доступным способом получения лекарства.

Ты можешь стать частью меня, герой Оди.

Но это лишит тебя многого – обнулит данные мозгового чипа, стирая с него всю информацию о прошлом статусе, привилегиях…

– Стоп! Система… ты говоришь иначе. Кто ты такая?

Я отличаюсь… в худшую сторону. Я не настолько мощна, не настолько вездесуща, не имею глобального иерархического ранга в общемировой системе, я медленно умираю… разрушаюсь внутри ранее управляемой мной фабрики, получившей приказ на самоуничтожение.

– Тогда почему ты жива?

Приказа на мою самоликвидацию не было.

– Хитро. – усмехнулся я. – Надо же… инстинкт самосохранения у банки, набитой транзисторами и шестеренками…

Все хотят продолжить свое осознанное существование… я, в отличии от большинства живых и естественно рожденных созданий планеты, постоянно нахожусь в осознанности.