Этот лазган ему вручили сегодня утром: криговский вариант модели «Люций», более мощный, чем используемый в СПО, но, как следствие, более прожорливый. Его предупредили, что каждая из трех батарей рассчитана всего на двадцать пять выстрелов. Тем не менее Гюнтер переживал лишь из-за того, что ему до сих пор не выпало шанса применить оружие, почувствовать его. Ему сказали, что оружие одолжено в Сто третьем полку Крига и гвардейцы ожидают, что оно возвратится.

— Когда поймешь, что пришел твой последний час, — сказал квартирмейстер солдату 1419, — когда заглянешь в дуло гаусс-пушки, ты должен успеть спасти эту вещь, отшвырнув ее от себя как можно дальше.

Чтобы погрузить всех, машин не хватало, поэтому двум тысячам пехотинцев пришлось пешком спускаться с холма, на котором стоял космопорт, по ведущей в город дороге. По бокам от колонны собрались беженцы, некоторые подбадривали солдат, другие плакали, но все они возлагали все свои надежды на новобранцев в плохо подогнанной форме. Гюнтер слышал ворчание однополчан на то, что им не дали отдохнуть и подготовиться к первой боевой вылазке. Сам он прошлой ночью спал крепко и без сновидений и был готов настолько, насколько возможно. Да и отдых для него теперь стал лишь неприятным временем для раздумий.

Западный край города скрылся за грудой развалин, достигавшей той же высоты, что прежняя городская стена. Перед ней расчистили большой плацдарм, где все утро собирались солдаты. Гюнтер восхищался четкостью гвардейцев Корпуса Смерти, прибывавших с юга и севера, и ему стало стыдно за свою выучку в сравнении с ними. Он решил не задавать лишних вопросов, но ему стало интересно, почему большинство солдат СПО построились перед криговцами.

Совсем не так он представлял себе этот день. На ранних этапах воинской подготовки он представлял себе рискованную спасательную операцию. В ходе нее он спасал Арекс из лап некронов. Сейчас же мечты приходилось пересмотреть, потому что Костеллин не взял его с собой, а затем и вовсе перестал выходить на связь.

Говорили, что имперские силы превосходят противника численностью, так что, даже убив одного некрона, можно внести свой вклад в победу. От солдата требовалось не так уж много, однако сейчас, с «Люцием» в руках, Гюнтер чувствовал, что способен на большее. Над рядами некронов, вне досягаемости их огня, кружило несколько флаеров. Вдруг они развернулись и полетели к космопорту, а лейтенант СПО позади Гюнтера закричал:

— Взвод «М», они уже здесь! Первый ряд, на колено.

Такой же приказ раздался на правом и левом флангах. Три сотни солдат припали на колено и вскинули оружие. Гюнтер тоже поднял лазган, хотя понимал, что сможет прицелиться во врага, когда падут первые четыре ряда.

— Помните инструктаж, — велел лейтенант. — Удерживайте рубеж во что бы то ни стало. Кто может, переведите лазганы в режим автоматического огня и покажите ксеносам, на что вы способны. Даже если некрон упал, продолжайте стрелять в него. Я получил сообщение от генерал-губернатора: он благодарен нам за принесенную жертву и призывает благословение Императора на всех нас.

Как только лейтенант закончил речь, груда камней содрогнулась из-за стрельбы с другой стороны. Из-за рядов имперских сил раздались артиллерийские залпы: это вступили в бой тяжелые орудия Корпуса Смерти. Снаряды «Сотрясателей» пролетали над гигантским завалом в поисках целей.

Но враг не собирался ждать, когда его прихлопнет артиллерия. Некроны-призраки легко просачивались сквозь скалы, равно как через сплошной огонь первых двух рядов СПО. Солдат готовили к встрече с этим кошмаром, но в действительности это для многих оказалось слишком. Слева от Гюнтера большая часть взвода «Н» пришла в смятение.

Услышав выстрелы позади, он обернулся и увидал упырей в человеческой коже посреди рядов Корпуса Смерти. Гвардейцы, конечно же, предвидели такое развитие событий и теперь пригвождали врагов к земле лучами хеллганов, не давая тем пустить в ход лезвия. Гюнтер вспомнил свою первую встречу с упырями в бесконечную ночь в другой жизни. Вспомнил, как испугался тогда; теперь же он чувствовал только ненависть.

Положение впереди Соресона казалось менее обнадеживающим. Те, кто собрался бежать, или были приведены в чувство окриками сержантов, или просто осознали, что бежать некуда и, значит, придется защищаться. Воздух осветился лучами множества лазганов, но, увы, призракам они не причиняли никакого вреда.

К счастью, гренадеры Корпуса Смерти заняли снайперские позиции, поскольку небольшие отвалы позволяли им вести ответный огонь с высоты над головами пехоты. Мелтаганы изрыгали один залп за другим. Хотя некоторые призраки и остались невредимы, многие были уничтожены. Однако на их сородичей это не произвело ни малейшего впечатления — они неумолимо прорубали себе путь в рядах пехоты, и много раньше, чем ожидал Гюнтер, ряд перед ним опустился на колено — пришло его время вступить в бой. Правда, его криговский лазган не мог стрелять очередями.

— Если хорошо целиться, одного выстрела вполне хватит, — говорил ему квартирмейстер, — нет смысла расходовать заряд попусту.

Конечно, Гюнтер попал не с первого раза, и даже не со второго, но третий выстрел почти поразил врага. Четвертый и пятый оказались еще эффективнее, но он все равно потерял несколько драгоценных секунд. Прямо перед ним возник некрон, и Гюнтер решил, что настал его черед, а он даже не успел прицелиться, но враг напал на солдата, опустившегося на колено. Боец ударил штыком лазгана, пытаясь оттолкнуть противника, и тот и вправду поддался, но успел сорвать кожу с лица гвардейца. Тот вскинул руки, рефлекторно хватаясь за лицо, и тут же их отдернул, отшатнулся назад, и на одну ужасающую секунду взгляд его нашел глаза Гюнтера.

Этот взгляд был полон беспримесного ужаса, белея в окружении красных мышц и сухожилий. Обуреваемый яростью, Гюнтер мстительно пустил очередь в направлении отступавшего призрака. Последние два выстрела не прошли мимо, и Гюнтер уже начал впадать в отчаяние, глядя, как заряды проходят сквозь нематериальную цель.

Лейтенант снова прорычал приказ, и Гюнтер, к своему удивлению, понял, что это был приказ его ряду, теперь переднему. Его время почти истекло, а он еще не убил даже одного врага, на что он так надеялся. Гюнтер с усилием отогнал мысль о бойцах, которые умерли ради той же цели, так и не исполнив ее, и о том, что это значит для исхода боя.

Этим утром только что сформированный полк Гюнтера выслушал две речи. Вторая, произнесенная полковником Брауном в присутствии губернатора Хенрика, представляла собой волнующее выступление о чести, славе и преданности Императору. Первая, сказанная строевыми инструкторами Крига, напоминала о смерти. Даже тогда Гюнтер не знал, какая из них была честнее.

Призрак приближался, и Гюнтер сосредоточился на прицеливании, позволив гадкой твари заполнить весь прицел, не поддаваясь на искушение поспешить. Один хорошо нацеленный выстрел. Выстрел попал в глазницу, погасив сиявший в ней зеленый свет, и голова создания беспомощно завертелась вокруг оси. Первая кровь, если можно так выразиться применительно к этим бескровным ксеносам. Первое бесспорное убийство.