— Итак, продолжим. На чем мы остановились? Ах, да, я обещал вам представить показания, расходящиеся с изложенными вами обстоятельствами дела. Но сначала вопрос: сколько времени вы провели в банкетном зале до того времени, как поехали к Кудряшко?

— Ну, минут 5, не больше.

— У меня есть показания официанта, обслуживавшего ваш банкет, что вы пробыли после возвращения не менее 40–50 минут. Кроме того, он утверждает, что вы практически все это время находились рядом с Еленой Силиной — женой убитого, которая покинула Националь уже после полуночи. Как вы объясните этот факт?

— Да никак! — Колобов пытался изобразить возмущение. — Или врет эта халдейская сволочь, или сам был бухой!

— Колобов! Прошу выбирать выражения и помнить о том, где находитесь.

— Извините, вырвалось.

— Проблема в том, что эти факты отчасти подтверждаются показаниями ваших одногруппников, присутствовавших на банкете.

— Ну, товарищ следователь, вы сами посудите, там же все поддатые были — это же халявная выпивка, а народ там в основном — нищие научные сотрудники, чмошники на госзраплате… — речь Юрия резко оборвалась, он понял, что явно сказал лишнее. — Извините, я не то хотел сказать, я…

— Ничего-ничего, я все понимаю. Банкиры, судя по доходам, самые нужные люди в нашей стране, продолжайте, не отвлекайтесь, — на скулах Соколова играли желваки.

— Да, ну вот, я и говорю, нажрались там все на халяву, они ведь таких напитков в глаза не видели, а вы им верите.

— Так, хорошо, допустим. Но изложенные вами факты опровергаются показаниями Дениса Заречина, который был с вами в клубе, — следователь выдержал паузу, дабы насладиться произведенным эффектом.

— Какие показания? — Колобов был похож на ребенка, который никак не мог поверить, что взрослый его нагло обманул.

— Как какие? Обычные показания, где он черным по белому пишет… — Соколов достал из папки пачку ксерокопий показаний Дениса, — вот смотрите: «…вскоре после того, как мы приехали в ночной клуб, Юрию Колобову позвонила его давняя знакомая Инна Кудряшко, и он поехал к ней обратно в гостиницу Националь». Здесь все сходится, — заметил Соколов, — читаем теперь в другом месте: «Примерно около 23.30 мы с Федором Силиным решили поехать прогуляться на Воробьевы горы, но захотели избавиться от его надоедливой охраны. С этой целью Федор позвонил Юрию Колобову, который все еще был в Национале, и попросил поймать такси и приехать за нами к служебному входу в клуб». Как вы прокомментируете это? — Колобов ехидно ухмыльнулся и нагло произнес:

— А что это за листочки, с которых ты мне это читаешь, гражданин начальник? — лучше бы он этого не говорил!

— Про «гражданина» это вы верно заметили, очень скоро именно так и никак иначе будете ко мне обращаться. Только вот эти замашки бросьте, им еще научиться надо, и я вам эту науку устрою, — Соколов говорил очень тихим шепотом, практически шипел. Он привстал со своего кресла, перегнувшись через стол так, что его лицо почти вплотную приблизилось к лицу Колобова. — А вот «тыкать» мне не советую! Я с вами в вашем поселке городского типа Бердяйка Ордынского района Смоленской области свиней не пас! Понял! — неожиданно рявкнул следователь. Колобов побелел как полотно, его рот беззвучно открывался и закрывался, казалось он сейчас упадет в обморок. — Итак, — как ни в чем не бывало продолжил Соколов, — чем вас не устраивают показания Заречина, товарищ, — следователь сделал ударение на этом слове, ехидно ухмыльнувшись, — Колобов?

— Т-т-т-так ксерокопия не имеет юридической силы, — вид Юрия был жалок, на лбу выступил крупные капли пота.

— А кто вам сказал, что у меня НЕТ оригинала? Отвечать быстро, смотреть в глаза!!! — Соколов резко вскочил с кресла, в мгновение ока оказался рядом с Колобовым, схватив его за грудки. — Быстро! Отвечать! Что тебе известно про оригинал показаний! В глаза смотреть сказал, падла!!!

— Я… мне… это… я ничего не знаю, отпустите меня!!! — из глаз Колобова брызнули слезы. Соколов отпустил его с видом крайней брезгливости и вернулся за свой стол. Уже спокойным голосом он продолжил:

— Я повторяю свой вопрос: что вам известно о свидетельских показаниях Заречина?

— Да ничего не известно, — Юрий походил на третьеклассника в кабинете директора школы. Он сидел, ссутулившись, и растирал слезы кулаком. — Просто увидел у вас, гражданин, то есть товарищ следователь, ксерокопии, ну и решил обратить внимание на то, что ксерокопии силы не имеют. Я ничего не знаю ни о каких оригиналах…

— Ну что же… Вы действительно правы: ксерокопии показаний юридической силы не имеют. Да никто и не знал о существовании этих ксерокопий. Я их снял, чтобы изучить дома, там они у меня и лежали, а оригиналы выкрали вот из этого сейфа, — Соколов указал на железный ящик, стоящий в углу, — и я тебе клянусь, мальчик, что найду всех, причастных к этому! Это уже полный беспредел, когда кто-то залезает в сейф заместителя Генпрокурора страны. Так что, если тебе что-то известно по этому делу, то советую сказать сейчас — пойдешь как свидетель, но если я тебя раскручу потом, то не обессудь. Испытаешь на себе всю мощь государственной машины — суровой и беспристрастной!

— Да не знаю я ничего! — Колобов слегка успокоился. — У вас документы воруют, а мне отвечать?

— Хорошо, я тебя предупредил. А вот сейчас мы с вами посмотрим оригиналы, которые чудесным образом вернулись в этот кабинет, — с этими словами Соколов изящным жестом взял картонный пакет DHL и начал его распаковывать. Колобов стал похож на улитку — его глаза настолько вылезли из орбит, что, казалось, сейчас упадут на пол. Следователь, оценив эффектность момента, медленно распаковывал тщательно запечатанную посылку. Наконец он извлек на свет пачку исписанных мелким почерком листов.

— Ну вот, смотрите, и здесь почти слово в слово то, что было написано в ксерокопии. Извольте полюбопытствовать, — Соколов протянул страницу поближе к глазам Юрия, не выпуская ее из рук. — Почерк товарища по учебе узнаете? — на Колобова было жалко смотреть. Из пунцово-красного он опять сделался белым как мел, дыхание его участилось, а глаза никак не могли сфокусироваться на конкретном предмете. — Ну успокойтесь, вот попейте водички, — Соколов протянул Юрию стакан с водой. Тот сделал несколько жадных глотков и немного успокоился.

— Вот так, Юрий, — миролюбиво сказал Соколов, — можно сказать, письмо с того света… Как бывает в жизни, — задумчиво закончил следователь.

— Да уж, — в тон Соколову ответил Колобов, — на самом деле письмо с того света…

Александр Иванович медленно встал, положил листы на подоконник и подошел вплотную к Юрию, у которого натурально начала отвисать челюсть. Следователь взял его за лацканы пиджака, рывком поставил на ноги и впечатал спиной в стену. Нос следователя практически касался носа Колобова. Юрий, казалось, вот-вот потеряет сознание.

— А теперь, — медленно, почти по слогам начал Соколов, произнося слова зловещим шепотом, — ты, крыса канцелярская, мне четко и подробно все расскажешь. А начнешь ты с того, откуда тебе известно, что Денис Заречин в данный момент мертв. Ты расскажешь мне ВСЕ! Иначе будешь отвечать не только за убийство Силина, но и за убийство Заречина.