— Пап, а для чего вот это? — указывая на цифровой дисплей и стараясь перекричать музыку, спросил Макс.

Поставив бокал розового вина, Том принялся листать английский раздел инструкции по пользованию грилем толщиной с телефонный справочник Лондона.

— Мне кажется, он показывает температуру мяса внутри духовки.

Макс открыл и закрыл рот, как он всегда делал, когда его что-то поражало, а затем озадаченно нахмурился.

— А как он это делает?

Том открыл духовку и указал на палочку датчика.

— В ней находится сенсор, который определяет внутреннюю температуру. Точь-в-точь как термометр.

— Ого! — На секунду глаза Макса вспыхнули, но потом он вновь посерьезнел и отступил на несколько шагов. — Малость великоват, правда?

— Есть такое дело, — согласился Том.

— Мама сказала, что мы можем переехать, тогда нам понадобится сад побольше, так что лучше бы гриль не был таким здоровым.

— Серьезно? — удивился Том.

— Она говорит, что точно. Не хочешь поиграть со мной в гонки?

— Мне пора приниматься за готовку — мы скоро садимся ужинать. Ты не голоден?

Макс приоткрыл рот — он всегда решал для себя любой вопрос тщательно, даже такой простой, как этот. Том любил в нем это качество. Пока что казалось, что безрассудства матери он не унаследовал.

— Мм… да, наверное, я скоро проголодаюсь.

— Правда? — улыбнулся Том и потрепал сына по взъерошенной макушке.

Макс увернулся.

— Ты растреплешь мне все волосы!

— Думаешь?

Тот с серьезным видом кивнул.

— Хм, а мне-то казалось, ты решил устроить там птичье гнездо.

Макс глянул на него еще более серьзно.

— По-моему, ты пьян!

Том удивленно уставился на него.

— Пьян? Я пьян?

— Ты пьешь уже третий бокал вина.

— Ты что, считал?

— Нам рассказывали в школе, что нельзя пить слишком много вина.

Том пришел в еще большее изумление. Неужто теперь в школах посылают детей домой шпионить за тем, сколько пьют родители?

— Кто это сказал, Макс?

— Одна женщина.

— Это кто-то из учителей?

Макс покачал головой.

— Наша диетонистка.

Том почуял сладкий аромат жареного мяса, доносившийся с одного из соседских участков. Он все еще разбирался с инструкцией, пытаясь понять, как зажигается газовая духовка.

— Диетонистка?

— Она рассказывала нам, чем полезно питаться.

Только теперь до Тома дошло, кого имел в виду сын.

— Ты хотел сказать — диетолог?

После нескольких секунд глубокого раздумья Макс кивнул.

— Мы не можем сыграть в гонки, прежде чем ты начнешь готовить? Всего один маленький заезд?

Наконец Том обнаружил нужную кнопку. В инструкции говорилось, что после включения агрегат должен двадцать минут прогреться. Келли и Джессика продолжали танцевать под новую песню.

— Один заезд.

— Обещаешь, что не выиграешь? — хитро прищурился Макс.

— Это было бы нечестно, тебе не кажется? — усмехнулся Том, идя следом за ним к дому. — Так или иначе, мне тебя не обставить — ты всегда выигрываешь.

Макс весело рассмеялся и, не дожидаясь отца, помчался наверх к себе в комнату, а Том заглянул на кухню, чтобы мельком взглянуть на новости, а заодно — допить бутылку. И понял, что Макс ошибся, если только Келли не помогала. Это был не третий бокал, а четвертый. И в понедельник он собирался позвонить классному руководителю Макса и поинтересоваться, какого черта тот подбивает учеников подсчитывать, сколько пьют их родители.

Но когда Том поднимался по лестнице — осторожно, чтобы не пролить вино, у него в голове возникла бесконечно более важная мысль. Он остановился на верхней площадке, размышляя.

— Пап, ты можешь выбрать любую машинку, но только не зеленую, о'кей? — окликнул его Макс. — Чур, зеленая моя!

— Хорошо, — отозвался он. — Зеленая — твоя.

Первую игру Макс выиграл запросто. Сидя на полу в комнате сына и сжимая в руке пульт дистанционного управления, Том никак не мог соредоточиться на игре. Он врезался в ограждение на первом же повороте во втором заезде, затем пропустил следующий, лишившись колес и сделав кульбит на финише.

За прошедшие два часа — с тех пор как он увидел фотографию Джейни Стреттон в «Ивнинг стандард», а потом дома по шестичасовым новостям, — в голове у него творилась мешанина.

Просто он больше не мог игнорировать случившееся. Не говоря уже о том, что вирус, стерший все в его компьютере, указывал на то, что этот человек — или люди — настроены весьма серьезно.

Стало быть, и их угрозы были серьезными.

Но была ли у него какая-либо серьезная информация для полиции? Все, что он видел, — это как в течение пары минут молодую женщину убивает ножом какой-то тип в балахоне. Каким образом это может чем-то помочь следствию?

И стоит ли это того, чтобы рисковать жизнью семьи?

Том вновь и вновь мысленно прокручивал самые разные доводы. И каждый раз приходил к неизбежному выводу: да, эти сведения могут помочь полиции. Иначе чего ради в его адрес посылались такие угрозы?

Он понял, что должен обсудить это с Келли. Поверит ли она, что он сунул компакт-диск в компьютер с самыми невинными намерениями?

А вдруг Келли будет против обращения в полицию? Что тогда? Как подавить муки совести?

Всю жизнь Том восхищался настоящими героями прошлого и современности — мужчинами и женщинами, всегда готовыми противостоять тому, что считали несправедливым. Добиться своего и не позволить сбросить себя со счетов.

Несколько секунд Том наблюдал за Максом: глаза возбужденно горят, пальцы ловко управляются с кнопками пульта, его машина несется по трассе… Снаружи доносились музыка и счастливый смех Джессики.

Что бы они сказали по этому поводу?

Имеет ли он право поставить их жизни под угрозу в угоду собственным принципам? Как бы в такой ситуации поступил его отец?

Господи, именно в такие моменты Тому отчаянно не хватало родителей. Если бы можно прийти к ним и попросить совета, насколько бы легче ему было.

Он подумал об отце — скромном человеке, работавшем менеджером по продажам в немецкой компании, производившей промышленные щетки. Высокий, мягкий человек, служка в местной англиканской церкви, посвящавший работе каждый божий день, за что и получивший от того же Бога награду: в сорок четыре года ему отсекло голову задними дверями молочного грузовика на шоссе М-1.