Том с нежностью посмотрел на Келли, лежавшую перед телевизором и смотревшую, как Джонатан Росс берет интервью у некой рок-звезды, о которой он и слыхом не слыхивал. Леди, как обычно, сидела у двери с поводком в зубах.

Он тяжело поднялся по лестнице, цепляясь за перила, словно карабкался на Эверест, и приоткрыл дверь спальни Джессики. Свет уличного фонаря проникал в комнату, отбрасывая тени. Девочка крепко спала лицом к нему, обняв большого мягкого медвежонка. Когда она делала вдох, раздавалось нечто вроде «хис-с-с», а выдох звучал как громкое «пфт».

У Тома защемило в груди, да так, будто прихватило сердце. На мгновение он оцепенел, словно вся Вселенная вдруг застыла. Это была его дочь. Его дитя. Его творение, принесенное им в этот мир. Его собственный маленький человечек.

Джессика.

Господи, как же Том ее любил! Каждую клеточку! Говорят, у родителей есть свой любимчик, но он мог честно сказать, что в их семье такого не было.

Он послал Максу воздушный поцелуй, закрыл дверь и с камнем на душе направился в кабинет окончательно подводить итоги для Рона Спэкса.

Проверив все расчеты — дважды! — и отправив сообщение по электронной почте, Том вновь спустился вниз. Джонатан Росс в телевизоре продолжал нести привычную чушь. Келли уже спала, рядом с ней на полу стоял пустой винный бокал, а на диване валялся недоеденный шоколадный батончик.

После того, как они уложили детей, Том рассказал ей, как сунул нос на чужой веб-сайт, о последовавшей за этим электронной почте и о том, как сегодня вечером фотография Джейни Стреттон появилась в газетах.

Они вместе посмотрели десятичасовые известия, увидели страшные останки несчастной молодой женщины возле Писхейвена, цепь полицейских поисковиков и прослушали обращение детектива-суперинтендента Роя Грейса из управления полиции ко всем, кому что-нибудь известно о погибшей.

Реакция Келли удивила Тома невероятно. Он думал, что знает ее гораздо лучше, чем оказалось, и не сомневался: на первое место она поставит безопасность семьи, особенно после того, как он рассказал ей об угрожающих посланиях по электронной почте.

Для принятия решения Келли потребовалась всего пара минут.

— Представь, что такое бы случилось с Джессикой в двадцать лет, — сказала она. — Поставь нас на место родителей, отчаянно добивающихся правосудия. А теперь, зная все это, представь, что ты — свидетель, и, возможно, единственный. Позвонив в полицию, ты не только поможешь поймать убийцу и прекратить его злодеяния, но и облегчить страдания родственников жертв. Чувствуешь разницу? Вообрази только нашу Джессику, убитую маньяком, которого можно было бы остановить, если бы у кого-то хватило смелости обратиться к властям.

Том вышел на кухню, взял бутылку своего любимого виски «Боумор» и налил себе солидную порцию. Несколько часов назад он принял решение, которое, с точки зрения Келли, и должен был принять.

Но тогда Том не сомневался, что Келли категорически потребует поставить на первое место интересы семьи. Безопаснее же всего было ничего не предпринимать вовсе. Вместо этого она была абсолютно убеждена, что он должен пойти в полицию, невзирая ни на какие последствия.

Сидя на высоком табурете, Том посмотрел на свое отражение в оконном стекле. Он увидел, как сгорбившийся под бременем забот мужчина поднес стакан виски к губам… отпил… поставил его на место…

И прочитал на лице этого мужчины полное отчаяние.

Допив виски, Том вернулся в гостиную и разбудил Келли.

Они говорили еще долго, пока, наконец, не выдохлись. Том попытался заснуть, но и в три часа по-прежнему не мог сомкнуть глаз… в четыре — тоже. Ворочался с боку на бок. Вертелся. Мучился от головной боли.

Сегодня они еще были в безопасности и могли не бояться угроз. Келли считала, что полиция способна их защитить. Том отнюдь не разделял ее уверенности.

Светало. В пять он услышал шуршание шин, тихий скрип тормозов, позвякивание молочных бутылок. В ближайший час или около того дети будут беситься, забегать к ним в спальню, прыгать на кровать… Суббота. Его любимый день недели.

Келли сказала, что он может заявить в полицию конфиденциально и там отнесутся к этому с пониманием. Как кто-нибудь узнает, что он с ними разговаривал?

— Милый, с тобой все о'кей? — неожиданно спросила она.

— Все еще не сплю, — вздохнул Том. — Так и не удалось.

— Мне тоже.

Он вытянул руку, нащупал ее ладонь, легонько сжал. Келли ответила тем же.

— Я люблю тебя, — сказал Том.

— И я люблю тебя… Ты принял решение?

Помолчав несколько секунд, он тихо ответил:

— Да.

Рой Грейс тоже промучился бессонницей. В голове, не давая покоя, вертелась масса рабочих подробностей по операции «Соловей». Как и слова Брента Маккензи: «Все дело в том, старина, что мне передали: вам грозит большая опасность, связанная с этим самым скарабеем. Так что посматривайте по сторонам повнимательнее».

Что он имел в виду? Может быть, медиум всего лишь уловил ауру опасного насекомого, в последнее время занимавшего все мысли Роя?

Затем Грейс вновь подумал о Джейни Стреттон. Он отрешился от всех эмоций ее несчастного отца: за годы службы в полиции детектив стал относиться к таким вещам довольно жестко. Возможно, даже жестче, чем следовало, но это был единственный способ рассматривать факты беспристрастно. Грейс постоянно размышлял о том, что с ней сотворили. Какой был смысл отрезать ей голову, но оставлять руку? Разве что это являлось своего рода посланием? Но кому? Полиции? Или это маньяк, прихвативший ее в виде трофея?

И при чем здесь жук-скарабей?

Может быть, убийца хотел или хотела… блеснуть эрудицией?

А затем Грейс с неприязнью вспомнил о предупреждении Элисон Воспер, прекрасно осознавая, что теперь для него это дело, так сказать, салун «Последний шанс». Чтобы сохранить работу и остаться в Брайтоне, ему требовалось найти убийцу и при этом не влипнуть в какую-нибудь очередную историю. Никаких газетных заголовков о легавых-оккультистах! Никаких «невинных жертв» во время погони!

Тут, черт подери, придется ступать по яичной скорлупе.

Пройти по воде и то, пожалуй, легче!

К шести утра Грейсу надоело слушать предрассветный птичий хор, позвякивание молочных бутылок, отдаленный лай собак и предаваться тяжелым раздумьям.

Он откинул покрывало, спустил ноги с постели и немного посидел, протирая слегка припухшие спросонья глаза и покачивая гудящей после такой веселой ночки головой. Ведь и часа толком не проспал. А сегодня вечером у него свидание. Самое настоящее свидание.

Грейс знал, что это тоже одна из причин, не дававших ему уснуть. Возбудился, как сопливый подросток, но ничего не мог с собой поделать. И даже припомнить, когда в последний раз испытывал нечто подобное.