Я много думала о том ночном разговоре с Максом и наших с ним отношениях. За полгода они трансформировались от “шлюха, я тебя уничтожу” до “я тебя люблю и никогда не отпущу”. Конечно, перемены происходили постепенно, но всё равно я не успевала к ним подстроиться. Его признание шокировало меня.

На фоне стресса из-за недавнего похищения мне было трудно мыслить здраво. Меня по-прежнему эмоционально болтало, хотя я и пила успокоительные. Побочным эффектом этого происшествия стало наше неожиданное сближение с Максом. Именно он оказался моей жилеткой и подушкой безопасности после освобождения, дал мне опереться на своё крепкое плечо и спрятаться за широкую спину. За короткий срок он стал мне необходим, с ним я почувствовала себя в безопасности. Осознание этого пугало меня. Но в то же время казалось очень правильным. Кто, как не отец Милы, должен был позаботиться о ней и обо мне?

Я решила поменьше думать о нём. Пусть всё идёт своим чередом. Сейчас я не была готова ни впустить его в своё сердце, ни отвергнуть. А значит, нужно было просто ждать.

Аня

Макс приехал, как и обещал, ещё до отъезда Ларисы. Дети его заждались и выбежали навстречу, как только машина въехала во двор. Он присел на корточки и по очереди поздоровался с каждым, обняв, поцеловав и перекинувшись парой слов. Затем поднял глаза на меня. Его взгляд обжёг, сердце неожиданно зашлось в каком-то очень динамичном танце. Сама себя не узнавала. Я по нему скучала?

Макс поднялся, оторвавшись от детей, подошёл ко мне. Обхватил, притянул к себе и впился в губы. Я даже охнуть от неожиданности не успела.

— Ужасно соскучился по тебе.

Я словно окаменела, не понимая, что со мной происходит и как себя вести. Целоваться с ним при всех? От этой мысли вдруг бросило в жар.

— Привет. Переодевайся и идём, я буду тебя кормить.

Через несколько часов Вадим увёз Ларису с Ваней в город на вокзал, и мы остались с Максом и детьми одни. Весь вечер и последующие дни дети развлекали папу, а он — их. Складывалось впечатление, что они не виделись минимум несколько месяцев и истосковались друг по другу. Я с улыбкой наблюдала за этой идиллией. Через неделю нам придётся вернуться домой, и Мила с папой будут снова видеться лишь по выходным. От этих мыслей становилось немного грустно.

Я привыкла к присутствию Макса в нашей жизни. Если первоначально оно меня пугало и очень напрягало, то теперь казалось совершенно естественным и необходимым.

Дни, проведённые на даче, прошли под девизом: “море и безделье”. И хотя я много времени крутилась в кухне, стараясь побаловать всех чем-то вкусным, всё равно чувствовала себя хорошо отдохнувшей и расслабившейся.

Удивительно, но стресс, связанный с похищением, как-то довольно быстро улёгся. Страх и беспокойство вытеснились положительными эмоциями, заботой и вниманием со стороны Макса. А ещё — его постоянными заигрываниями. Несмотря на то, что всё его внимание было посвящено детям, он при каждом удобном случае норовил приобнять меня за талию, погладить ягодицы или вовсе зажать где-то в укромном месте и целовать, нашёптывая разные ванильные глупости. Он совершенно бессовестно распускал руки, и в итоге я сдалась и перестала сопротивляться.

Мне были приятны эти заигрывания. Они будто возвращали меня в то далёкое время, когда мы были с ним вместе и готовились к свадьбе. Это был всё тот же Макс, которого я когда-то любила. Я всё чаще думала над вопросом, способна ли я его когда-нибудь простить, но по-прежнему не находила ответа. В какие-то моменты мне казалось, что да, я готова была перевернуть страницу и начать наши отношения заново. В другие же — моё сердце снова истекало кровью, а душу окутывала густая обида. Однако странное дело — стоило ему ко мне приблизиться, обнять и коснуться губами, как все дурные мысли и чувства тут же выветривались. В его объятиях мне было хорошо и спокойно, а поцелуи волновали и рождали внизу живота забытые ощущения. Но осознание своей неполноценности и боязнь неудачи были настолько сильны, что раз за разом я сбегала от него, не позволяя продвинуться дальше поцелуев.

До нашего возвращения в столицу оставалось всего два дня. Дети умаялись и быстро уснули. На улице стемнело. Я крутилась на кухне, собирала посуду в посудомойку. Макс вернулся с моря. Каждый вечер он обязательно ходил купаться, это было своего рода ритуалом. Сегодня его не остановил даже моросивший дождь. Я слышала, как он поднялся наверх. К сожалению, погода не годилась для вечерних посиделок на террасе. Было сыро, небо затянуло тучами, ветер стряхивал с деревьев капли и задувал их под крышу. С замиранием сердца гадала, спустился ли Макс ко мне, или сразу пойдёт отдыхать. Мне нравилось проводить с ним время, моя душа тянулась к нему, как будто не было между нами болезненных воспоминаний.

Я уже заканчивала с уборкой, когда он тихо подошёл сзади, обнял меня за талию и уткнулся в затылок. Я стояла ни жива, ни мертва.

— Анечка, ты так вкусно пахнешь.

Он повернул меня к себе, провёл рукой по моей щеке, обвёл большим пальцем мои губы.

— Люблю тебя.

Он, как всегда, сперва нежно, а затем всё более агрессивно накинулся на мой рот, не давая мне ни малейшего шанса на сопротивление. Внизу живота предательски заныло. Мозг пытался выдавать в эфир что-то о том, что всё это неправильно, что я не должна ему ничего позволять, но тело капитулировало. Я тонула в навалившемся на меня шквале эмоций. Руки как-то сами оказались на спине у Макса, а рот неистово отвечал на его атаки. Он был обнажён выше пояса. Прикосновения руками к его коже генерировали разряды тока. Голова кружилась.

Макс поднял меня и усадил на столешницу, заставив широко развести ноги. Боже, я ощущала, как его возбуждённый член тёрся о мою промежность, и меня словно огнём обжигало, несмотря на несколько слоёв одежды между нами.

Макс на мгновение разорвал поцелуй и отстранился, чтобы стянуть с меня майку. Мозг отчаянно выдавал сигнал “СОС”, но безвольное тело его не слушалось. Макс снова прижался ко мне, коснувшись своей горячей грудью моих сосков. Я потеряла все ориентиры, не понимала, где я и что делаю. Его язык вытворял у меня во рту что-то невообразимое, член тёрся о промежность, отгоняя от меня остатки мыслей.

Губы Макса переместились на мою шею, затем на грудь. Когда язык коснулся соска, мои внутренности будто прострелило током. Играя языком с одним соском, он крутил пальцами другой. Моё бельё насквозь промокло. Я даже не представляла себе раньше, что можно настолько возбудиться.

Макс подхватил меня под ягодицы и куда-то понёс. Я плохо понимала, что происходит. Меня качало от новых разрывающих меня ощущений. Никогда я не испытывала ничего подобного, даже когда мы встречались много лет назад и были безумно влюблены друг в друга.

Я пришла в себя, когда он опустил меня на свою кровать, одним махом стянул с меня шорты с трусиками и коснулся рукой промежности. Я почувствовала знакомое ощущение спазма и тянущую боль, которой он обычно сопровождался.