— Веселый ты парень, — хмыкнул Молчанов.

— Обалдеть какой, — кивнул Воин. — Пока.

— Так это… в чем дело? А девчонка здесь при чем? — кивнул он на меня.

— В самом деле, при чем здесь девчонка? — повернулся ко мне Вадим.

— Девчонка ни при чем, — сказала я, покидая машину. — Она здесь для того, чтоб у тебя яйца остались целы.

— Моя малышка немного грубовата, — вздохнул Вадим, — но я стараюсь не принимать это близко к сердцу.

— Одно удовольствие поболтать с вами, ребята! — крикнул нам вдогонку Молчанов.

— Неплохой парень, кстати, — заметил Воин.

— Это ты от комплимента размяк.

— Думаешь, лучше вернуться и сломать ему нос?

— С какой стати? Ясно, что Молчанова мы подозревали зря. И на фотографии, которую Пырьев показывал, точно не он.

— Кстати, о фотографии. И что, по-твоему, за тип на ней?

— Теряюсь в догадках.

— Есть предложение: найти Пырьева и обо всем расспросить.

— Поедем в город оружейников?

— Именно.

— А Димку оставим одного?

— В доме ему ничего не грозит. Кстати, я уже высказывался о материнском инстинкте?

— Ты имеешь в виду мои бабьи замашки? Значит, в Мальцево возвращаться не будем?

— Сегодня точно нет.

— Софью предупредим?

— Без надобности. У нее есть номер моего мобильного, заскучает — позвонит.

— Хорошо, — согласилась я.

В дом Бергмана мы явились как раз к обеду. Уж не знаю, порадовало ли это Лионеллу или, напротив, огорчило. За столом мы все больше помалкивали, но, как только обед закончился, перебрались в кабинет Бергмана. Димка предстоящую поездку одобрил.

— Главное — смотри, чтобы он не очень помял старика. Пока собираетесь, подготовлю справку на Пырьева.

— Странное у нас получается дело, — ворчал Вадим.

Вещи в дорогу он собрал за пять минут и теперь был занят тем, что действовал мне на нервы.

Я была с ним, в общем-то, согласна. Что мы, собственно, ищем? Убийцу Нины? Или занимаемся всякими странностями, происходящими в поселке? Например, появлением Пырьева, а потом его внезапным отъездом? Детскими рисунками, историями столетней давности о несчастной любви?..

— Если бы я не был в тебе уверен, знаешь, что бы решил? Дочура надумала отомстить папаше и сначала свинтила в неизвестном направлении, а потом, когда отец благополучно ее в своей душе похоронил, явилась поздней ночью аккурат ему под окна… Тук-тук, папа, я пришла. Старик глянул, охнул и отбыл в лучший мир.

Может, я слишком ярко представила эту картину. Но неожиданно решила — а почему бы и нет? Ночь, незашторенное окно, тихий стук, старик вскидывает голову, присматривается. И снова стук в окно, настойчивый. Он подходит ближе, вглядывается в темноту и вдруг…

— А если так и было? — спросила я.

— Что было? — не понял Вадим.

— Старик действительно ее увидел. Сердце не выдержало и… Идеальное убийство.

— Подожди, подожди, она что, по-твоему, жива? А почему тогда у кустов шастает?

— Нет, Нина мертва. В этом у меня сомнений нет. Но кто-то мог избавиться от старика таким оригинальным способом.

— Старики — народ нервный, это общеизвестно. Но с чего он должен непременно умереть, обнаружив за окном пропавшую дочь? Я бы, к примеру, наоборот, порадовался. Заходи, милая. Обнимашечки и все такое.

— Это если он надеялся, что она жива. А если точно знал, что нет?

— Поправь меня, если я чего-то недопонял. Ты считаешь, старик сам дочуру и пришил? Спрятал тело и принялся разыгрывать убитого горем отца? А что, мне нравится. По крайней мере, это многое объясняет.

— Многое, но не все. Зачем ему тогда нанимать сыщика? И интересоваться маяком и подземными ходами?

— А я тебе отвечу: затем, что какой-то добрый человек о шалостях его узнал и захотел на этом немного заработать. Или не было у того человека доказательств, чтобы в полицию идти. Одни подозрения, которые, как известно, к делу не пришьешь. И стал он старичку на нервы действовать, чтоб сладкой жизни лишить и заставить шевелиться. Старичок и кинулся супротивника искать. А тот, поразмыслив, решил: пора старику на покой. Вот и пугнул, незамысловато, но действенно. И знаешь, не удивлюсь, если под окошком шастала скромница Виктория. Скромницы — они такие… Сидят тихонько в уголке, думу думают… И иногда такое надумают…

— К нам-то она тогда зачем пришла? — хмуро спросила я, потому что слова Воина, как ни странно, действие возымели, и мелькнула неприятная мысль: «А вдруг?»

— А затем, что затейница. Ну и знать хотела, как мамка родная погибла и где тело ее искать, чтоб похоронить достойно и могилку навещать.

— И как бы мы это узнали, скажи на милость, если старикан уже месяц как в сырой земле?

— Велика вера людей в частных сыщиков, особенно в сыщиков-экстрасенсов. А может, все еще проще: душа ее жаждет покаяния, и девица ждет не дождется момента, когда окажется в кабинете следователя. Если верить психологам, такое случается сплошь и рядом. Правда, я им не верю. Ну, как тебе версия?

— Гениальная, как все, что приходит в твою голову. Старик наверняка хорошо представлял себе, что может сделать его дочь, а что не сделает никогда, — продолжила я серьезно. — Например, не оставит Вику, которая после недавней гибели отца еще не оправилась. То есть был уверен или уверил себя: в живых ее нет. И вдруг — стук в окно, и силуэт в темноте.

— Понял, к чему ты клонишь. Если мизансцена была недурна, а покойница за окном достаточно страшной… Но моя версия мне все равно нравится больше.

— Мне тоже. Однако Вика вряд ли бы справилась с детективом. Либо у нее есть помощник, либо она вообще ни при чем и честно хочет разобраться в происходящем.

— Ладно, дадим ей шанс.

Вернулся Димка и с ходу сообщил:

— Пырьев — частный сыщик. Лицензию получил восемь лет назад.

Это не удивило, но вопросы вызвало. Если не Молчанов нанял детектива, то кто?

— Он зарегистрировался на поезд до Тулы. От нас поезд уходит в девять сорок, — продолжил Димка.

— Чего ж он тогда в такую рань из Мальцева подался? — удивился Вадим.

Поэт пожал плечами, мол, тут я вам не помощник. Но предложение внес:

— Может, для начала ему позвонить?

— Пустая трата времени, — отмахнулся Вадим и кивнул мне: — Поехали.

В Тулу, где жил Пырьев, мы отправлялись на машине, хотя проще было бы на поезде. Но Вадима дальняя дорога не пугала, а машина там могла пригодиться. Мы уже стояли возле джипа, когда я сказала, точнее, подумала вслух: