Большинство кандидатур, представленных адресным бюро, отпали сразу. Кто-то был инвалидом и по этой причине практически не выходил из квартиры, кто-то был горьким пьяницей, а большинство не имели никакого отношения к армии. Кроме двух адресатов. Эти двое — да, действительно служили в Вооруженных Силах, потому что, по свидетельству соседей, иногда ходили в форме.

При этом одного дома не видели уже много дней. А про второго сказали, что он умер...

— Умер?! Как так умер?!

— Так — умер, — повторил участковый по телефону.

Говорят, дотла сгорел в собственной даче.

— Отчего возник пожар? — спросил подполковник.

— Точно неизвестно, но вроде как взорвался баллон с пропаном. Эти баллоны вечно взрываются.

— Расследование пожара кем-нибудь проводилось?

— Наверное, проводилось. Наверное, пожарниками. Но точно я сказать не могу...

Итак, выходит, что майор Сивашов умер. Причем умер при весьма странных обстоятельствах. Потому что взрыв баллона на даче майора, который должен был ехать добывать деньги в Швейцарии, обстоятельство странное. Вернее сказать, архистранное.

«Навести справки в горпожарнадзоре по факту пожара на даче гражданина Сивашова», — написал Александр Владимирович памятку в свой служебный блокнот.

Но в любом случае майор Сивашов перестал быть конкурентом в деле борьбы за золото партии. Против фамилии майора Сивашова можно поставить жирный минус.

Теперь по пропавшему капитану Борцу...

Александр Владимирович набрал номер телефона еще одного участкового, на территории которого проживал Борец.

— Вы у кого спрашивали про гражданина Борца? — спросил он у участкового.

— У соседей.

— А у родственников?

— У гражданина Борца родственников нет. Только мать в деревне, где-то в Тверской области.

— Так, может, он у матери?

— Нет, у матери нет.

— Почему?

— Она соседям звонила и спрашивала, почему ей сын давно не звонит.

— Так, может, он после этого к ней приехал? Вот что, узнай-ка у соседей ее адрес, а лучше телефон. И адреса и телефоны всех прочих, известных соседям родственников, приятелей и любовниц.

— Любовниц тоже?

— Любовниц в первую очередь!

— Ладно, спрошу.

— Впрочем, нет, не надо. Лучше попроси кого-нибудь из соседей, раз родственников нет, написать заявление о его розыске. Ну, мол, пропал человек, две недели дома не появляется, что общественность беспокоится, и все такое прочее. Пусть они заявление тебе передадут, а ты его в отделение унеси, а отделение пусть мне его перекинет. Ну вроде как для сверки по неопознанным трупам, которые проходили у меня. Только сделай все не как обычно, а очень быстро. Сделаешь?

— Сделаю. Чего не сделать. Сегодня же и сделаю. Раз надо.

— Тогда все. Надеюсь на тебя...

Сейчас участковый возьмет у соседей пропавшего гражданина Борца заявление о его пропаже, и подполковник милиции Громов получит возможность провести официальное расследование по поводу пропажи человека.

Конечно, когда такое заявление идет обычным порядком, оно идет неделями и никуда не приходит. Но этот случай особый. Здесь никаких проволочек не будет. Здесь машина розыска заработает на полную мощность.

Потому что так надо подполковнику Громову. Которому очень нужен тот пропавший гражданин. Нужен капитан Борец. И кроме капитана Борца, нужен еще один и тоже пропавший человек. Которого через адресный стол и участковых не разыскать по причине его чрезвычайно распространенной фамилии.

Но можно разыскать с помощью дружка-приятеля, имеющего доступ к уголовному делу, где он, как утверждали друзья дяди Федора, фигурирует в качестве одного из подозреваемых...

В субботу Александр Владимирович долго и усердно тряс руку своего давнего, по юридическому институту и первому кабинету, приятеля.

— Ну что, как жизнь? Как семья? Как работа? Дети. Дача. Мелкие домашние животные...

— Все хорошо, все живы-здоровы, ушли документы на присвоение очередного звания, дача строится...

А теперь, после соблюдения положенного при редких встречах этикета — к делу. Вернее, к многим томам дел.

— Как обещал — все, что ты просил, у меня в кабинете, Полдня сотрудники тома таскали. Чуть руки себе не пообрывали.

— Неужели так много?

— Не то слово!

Томов было действительно много. На двадцать полноценных бытовых уголовных дел хватило бы. Но эти тома вмещали не двадцать дел, а лишь три — массовое убийство на улице Агрономической, одно — на улице Северной и еще одно, тоже массовое, снова на Северной.

— Хорошо у тебя следователи работают, — кивнул на разложенные по столам, по стульям и по подоконникам тома.

— Стараются.

Александр Владимирович взял в руки первый том. Не в смысле самый первый, а в смысле, который под руку подвернулся.

Бывший однокашник с тоской посмотрел на десятки переплетов и заметно поскучнел.

— Ну ты давай здесь копайся, а я пока по делам побегаю. Дела у меня тут разные.

— А разве ты не будешь присутствовать? А то вдруг я какую-нибудь особо ценную страницу выдерну.

— Не выдернешь. Я тебе доверяю. А впрочем, даже если и выдернешь, здесь не убудет. Действительно хоть половину забирай, — махнул он рукой. — В общем, я буду забегать.

— Конечно, забегай, — согласился Александр Владимирович. — У меня от старых друзей секретов нет. — И как только захлопнулась дверь, углубился в тома дела.

Содержание томов было известно и привычно. Он таких страниц тысячи пересмотрел. И сотни понаписал. Раньше, когда занимался расследованием преступлений. И позже, когда контролировал их ход. Фотографии и описание места происшествия. Свидетельские показания с типичными, навязшими на языках следователей вопросами. Акты экспертиз.

Форма была та же самая. Содержание было несколько иным. Не таким, как раньше. Не таким, как в молодости, когда в деле была одна, максимум две фотографии трупа. И была фотография ножа, топора или, допустим, утюга, явившихся орудием преступления. В этих томах не было ножа, топора или утюга. И не было одного-двух потерпевших.

На панорамных и более детальных фотографиях было множество трупов. Панорамные фотографии напоминали документальные кадры времен второй мировой войны. На них было очень много мертвых, растерзанных пулями тел, много крови на окружающих предметах, множество пулевых пробоин в мебели и стенах.

Не меньшее удивление вызывало оружие, изъятое с места преступления. Разложенное рядом друг с другом на расстеленной на полу скатерти, оно тоже будило смутные воспоминания о Курской дуге, операции «Багратион» и сталинградском «котле». Этим оружием можно было вооружить полноценный стрелковый взвод того времени. Впрочем, нет, те, из сорок второго года, бойцы такой роскоши, как автоматические пистолеты и автоматы «АКС», не имели. И даже мечтать о них не могли. Суммарная огневая мощность найденных на месте преступлений стрелковых единиц перекрывала вооружение стрелкового взвода времен Отечественной войны по меньшей мере в несколько раз. А между прочим те бойцы с лучшей в мире немецкой армией воевали. А эти с кем?