1 июня

Из рассказов офицеров:

В одной кавалерийской части идут скачки. Присутствует генерал. Одна из лошадей, наездником которой является старший лейтенант, доходит до препятствия и останавливается.

Генерал кричит:

— Повторить!

Повторяется та же история. Тогда генерал приказывает еще раз повторить. Происходит то же самое.

Наконец, генерал подходит к лошади и, ругая наездника за неуменье управлять ею, садится в седло сам.

Лошадь мчится до препятствия и останавливается. Генерал повторяет маневр. Лошадь по-прежнему у барьера останавливается. Авторитет генерала на волоске. Тогда он выхватывает пистолет и стреляет лошади в ухо.

Идет лейтенант, навстречу капитан. Лейтенант подтягивается, переходит на строевой шаг и приветствует капитана. Капитан проходит, не поднимая глаз и не отвечая на приветствие. Лейтенант идет дальше, озлобленный, с мыслью, что никого первым не будет приветствовать.

Через минуту навстречу шагает раненый лейтенант, без руки. Первый лейтенант идет, не собираясь приветствовать встречного.

Вдруг однорукий лейтенант переходит на строевой шаг, и его единственная рука легко и грациозно взлетает к козырьку. Здоровый лейтенант смущается, отвечает неловко и шагает дальше, раздражаясь на самого себя.

1 июня Вчера шел под закат солнца дождь. Сквозь струйки воды багровое светило было мягким, доступным простому глазу, и казалось, что оно, подобно камню-валуну, лежит в долине.

7 июня

По утрам размышляю о войне, о своем месте в ней.

Думаю, как бы я стал вести себя перед лицом опасности. Трус ли я? Смел ли?

В конце концов прихожу к выводу, что умозрительно этого решить нельзя.

Очевидно, война, ход самой жизни подсказали бы, как наиболее целесообразно надо действовать.

Опасности боюсь, пока она не наступила. Перед ее лицом обретаю ясность и спокойствие. Это проверил на себе не однажды.

22 июня

Сегодня исполнилось два года службы в армии, многое уже стало областью воспоминаний.

Вспоминается 1941 год. Помню, ночью, во время дежурств, я подходил к большой карте, висевшей в отделе боевой подготовки, и с тревогой и болью думал: «Что же дальше, что дальше?»

Сегодня я тоже подошел к карте. Не глядя на нее, пережил совсем, совсем иное чувство. Надежды, самые радостные надежды наполняют мою душу.

Третий год в Забайкалье. Что он мне несет? Пытаюсь заглядывать вперед. Ощущения, которые были здесь, так пестры, так различны, что когда-нибудь, возможно (если будет на то судьба), что-то найду во всем этом свое, неповторимое свое.

31 июня

С Е. Волковым были в деревне Ивановке под Яблоновым хребтом. Были на игрище. Звенела гармошка, девки смеялись и пели, и казалось — нет войны.

Пахло гречихой и коноплей, и воздух был до того густ, что думалось — черпай его ковшом, как воду. Небо тоже было особенное, круто выпуклое, как перевернутая чаша, и звезды, отрываясь, не падали вниз, а перекатывались по небу как шары.

20 июля В центре России идет неслыханная битва. Курская битва. Все видела Земля Россия, но такого история не знает, Красная Армия истинно вошла в свою силу и мощь.

14 августа

Вокзал в Мациевской. К востоку — Тавын-талогой, к западу — мелкие сопки и распадки.

Ходили сегодня со Стрелецким по степи, видели, как живут люди, видели чужую землю.

Зной и ветер. Лежа на земле, слышал, как ветер несется: он несется с шепотом, и шепот этот какой-то ожесточенный и лихой, как всадник. Сколько еще бродить мне здесь?

Вдумываюсь в существование людей на этой суровой земле, пытаюсь осмысливать сам себя.

Дорогой по степи думал о романе: сражение нужно начать вступлением о мыслях Матвея. Он понимает, что сражение необходимо. Враг не разбитый — не уничтоженный враг.

Второе. Свои силы измерить. Дать врагу почувствовать их.

Идя по степи, вдруг необычайно ярко представил смерть Лизы. Стало страшно. (Лиза Костарева, моя племянница, учительница из родного села, доброволец Советской Армии, медсестра, погибла в боях под Сталинградом. У нее были перебиты ноги, и она истекла кровью на поле боя.)

15 августа

Ветер дует порывами, листья бешено трепещут, и кажется, вот-вот они, как стая птиц, взлетят в небо.

Разговоры со Стрелецким о семейном быте в войну. Желание, большое желание сохранить себя морально и телесно нерастраченным.

24 августа

Приехал проездом в один из гарнизонов.

Ночью тревога. Выстрелы, свист пуль, летящее пламя. Догадываюсь: еще одна стычка с японскими диверсантами, проникшими на нашу землю. А может быть, начало больших событий?

Вначале тревога, а потом ясность, готовность ко всему.

На улице дождь, уныло. Мысли о жизни, о доме, о дочке (ей завтра пять лет).

Разговоры с И. Луговским, А. Гайдаем, И. Бездудным и другими о нашей военной доле, о неизбежности крупных событий на Востоке.

31 августа Монголия. Землянка. Стол из ивовых прутьев. Беседы с бойцами.

10 сентября

Вчера состоялась капитуляция Италии.

Освобожден Донбасс!

Ощущение гордости за свою Родину.

15–16 сентября

Ночь. Дежурство. Взятие нашими войсками Нежина.

Восторг!

26 октября

Сегодня печатается в газете глава из романа «Строговы».

Иногда все сделанное кажется плохим и хочется отказаться от всего написанного, чтобы начать все сызнова.

28 октября

В вагоне лейтенант показал фотографию девушки. На обороте написано:

«На долгую память другу Ване от Вали Ст-кой.

Ваня, ведь все равно же волны света умчат меня куда-нибудь, так эта мертвая фигура напомнит слово не забудь.

11 августа 1943 года. Фотографировалась на ст. Шилка».

29 октября

Ветер со свистом. Утром снежок, перемешанный с песком и оттого сероватый, необычный.

Встречи с людьми и мысли о людях. Конюшня. Разбросанное сено. Ветер между зданиями. Маленький красноармеец — провожатый, в длинной не по росту шинели.

30 октября

В своей любви к человеку, снисходительности к нему я разучился (а может быть, и никогда не умел) презирать. Это тоже надо порой уметь, чтобы мелкие уколы жизни не причиняли боль сердцу.