– Миледи, – молодой человек отвесил мне поклон, я же лишь слабо кивнула, отводя взгляд.

– Я слышал весь ваш разговор и без сомнения могу сказать: поезжайте в Оксофрдшир. Я уже достаточно окреп, и поэтому собираюсь вернуться ко двору, – меня будто ударила молния. Мое безразличие улетучилось, вместо него пришла злость:

– Вы понимаете, что говорите, сэр? Я рисковала собой, чтобы спасти вас из Тауэра, а вы, подобно безумцу, возвращаетесь во дворец! Вас же казнят за бегство!

– Ну и пусть. Мне надоело жить в вечном страхе. Мой долг – служить верой и правдой королю и меня ни на минуту не покидает мысль, что я предал его, бессовестно сбежав, как трусливый пес, – я открыла рот в беззвучном крике. Сердце будто перестало биться, весь мир стал серым и бесцветным. Я даже не заметила, как Сарасвати оставила нас, выйдя во двор.

– Лиан, а…как же я? – этот вопрос сам вырвался у меня из уст, я не хотела казаться навязчивой, но сердце так ныло, что было больно дышать.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мисс? Я всегда относился к вам с должным уважением, и, поверьте, я благодарен вам за свое спасение. Не волнуйтесь, когда у меня появиться деньги, я обязательно дам вам столько, сколько пожелаете. Я уверен, что то, на что я могу построить дом, вам хватит лишь на стирку своего платья, запятнанного моей кровью. Уезжайте, у меня своя дорога, у вас – своя. Наши пути навсегда расходятся.

Я отвернулась, чтобы Лиан не увидел моих слез. Пусть он лучше считает меня бездушной, бессердечной стервой, чем девушкой, которой можно разбить сердце и ранить душу.

– Я уеду, уеду навсегда, чтобы больше не причинять вам неудобства. Но запомните: удар, который вы нанесли, ранил не девочку, а женщину, способную отомстить. Вы пожалеете за свою тиранию, – гордо парировала я, стоя спиной к камердинеру, но на последних словах я резко обернулась, будто желая взглядом растопить лед в сердце этого лицемера. Усмехнувшись, я взбежала по лестнице. И лишь когда дверь моей комнатушки была закрыта, я позволили себе разрыдаться. Громко, с надрывом и болью… Впившись ногтями в циновку, я подвела глаза к небу: – За что?! За что, о Господи, ты так меня наказываешь?! В чем я провинилась перед Тобой?! – когда все силы иссякли, я, тяжело дыша, опустилась на пол, закрыв глаза. Не хотелось видеть этот гнилой мир, где каждый человек рано или поздно предаст. Было дикое желание просто все забыть, забыть свою прошедшую жизнь, и жить по-новому, в другом месте, с другими людьми. Надоело выживать, хотелось просто жить жизнью четырнадцатилетней девочки.

Вечером, когда багровый закат опускался на город, мы были готовы уезжать. Вещей было немного, лишь несколько потертых сари и безделушек Сарасвати и два скромных платья. Путь обещал быть недолгим, но утомительным, ибо придется спать в повозке, поскольку денег на таверны не хватало. Лиан выехал еще днем, даже не попрощавшись со мной. Разумеется, рана его еще беспокоила, но индианка сказала, что самое страшное миновало и кровотечение больше не потревожит. Перед отъездом, камердинер сказала Сарасвати: – Передайте миледи, чтобы она не искала моего обидчика, ибо человек, нанесший мне удар кинжалом, был мужем турчанки Тангюль. Я не знал этого и поэтому согрешил, ибо по – мусульманским законам женщина, поехавшая с чужим мужчиной, совершила супружескую измену. Я расплатился за свою ошибку кровью. Где теперь Тангюль, мне неизвестно, но ее увез супруг. Прощайте, госпожа. Чтобы я не говорил, мое сердце наполнено лишь одним чувством: безмерной благодарностью вам. Вы, подобно ангелу, спасли меня от смерти. Пусть звезда счастья засияет на вашем горизонте, – я стояла за портьерой и слышала каждое слово, отчего мое сердце рыдало, но глаза оставались сухими. Лишь одно лилось бальзамом на душу: турчанка теперь не заполучит Лиана, никогда, ни за что…

Выйдя во двор, мы осмотрелись. Теперь предстояло найти человека, согласившегося отвести нас в Оксфордшир. Квартал находился в шести лье от Лондона, и суета столицы была чужда этим спокойным и мирным местам. Дом Сарасвати стоял в глуши, посреди зарослей и высоких деревьев. Прошло два часа, но никто нам не встретился. Поселок будто вымер. Не было никаких звуков, кроме шелеста деревьев и легкого свиста ветра. Внезапно раздались какие-то странные звуки, похожие на стук копыт и ржание лошадей. Звук становился все громче и отчетливее. Спрятавшись в углубления за кустом шиповника, мы с замиранием сердце смотрели, как по узкой тропинке мчаться десятки вооруженных до зубов людей. Впереди, на черном, как смоль, коне ехал молодой человек в серебряной кольчуге. Его лицо скрывало опущенное забрало, но серые глаза казались нечеловеческими.

Меня обдало колючим, призрачным холодом. Эти вооруженные люди были будто призваны дьяволом. В них читалась не только мощь и сила, но и коварство и кровожадность. Рыцарь, присягнув на верность своему сеньору, был обязан до конца дней своих служить ему верой и правдой, но, увы, никто из воинов не клялся убивать лишь виновных и порой под острые клинки несправедливости попадали и невинные люди, ставшие жертвами судьбы.

Будто из пустоты появился старик, опиравшийся на деревянную трость. Недолго думая, старец бросился прямо под копыта лошадей. Я зажала рот рукой, чтобы не закричать. К счастью, воины успели натянуть поводья. Старший, спрыгнув с коня, недовольно пробурчал: – Эй, ослеп что ли? Не видишь рыцарей на лошадях?! – незнакомец, с трудом поднявшись, ответил: – Простите меня, сэр, но в наших краях давно не было вооруженных людей. Зачем вы приехали сюда с таким войском?

– Тебе какое дело?! Но, если хочешь знать, тогда слушай: по приказу его величества короля Англии Генриха VIII, мы обязаны найти сбежавшую фрейлину королевы – Вивиану Бломфилд. Девчонка будто испарилась и если в течение следующей недели ее не найдут, то Королевский Совет будет считать ее преступницей и наказания за это – казнь. Не видел ли ты в этих краях новую девушку?

– Подождите, – старик потер свою седую бороду: – Если мне не изменяет память, то вчера здесь была некая незнакомка. Я ее видел впервые.

– Как она выглядела? – серьезно спросил рыцарь, открывая забрало. И тут у меня в глазах потемнело, а воздух показался ледяным. Нет, Господи, только не это… Если этот старик что-то расскажет, меня найдут!

– Стройная, темноволосая, с необычными, фиалковыми глазами. На вид, лет шестнадцать. Не ее разыскиваете? – я больше ничего не слышала, ибо в ушах шумела кровь, а мысли путались, как паутина. До крови стиснув зубы, я невидящим взглядом смотрела туда, где простиралась длинная полоса войска. От них мне убежать точно не удастся. Лучше сразу броситься под копыта коней. Но я понимала, что если меня найдут, пострадает и Сарасвати. Индианку, помогавшую беглянке, ничего хорошего не ждет. Я со страхом посмотрела на девушку, которая была белее мела. Она уже давно все поняла и сейчас меня мучала лишь одна мысли: не выдаст ли меня эта женщина?

И будто прочитав мои мысли, Сарасвати ответила ровным и не дрогнувшим голосом: – С рождения индусов учат главной заповеди: не предавать того, кто тебе поверил. Не бойся, я буду молчать, ибо ты спасла меня от родной тети, ты рисковала собой ради меня. Решая бежать с тобой, я выбрала тот путь, что выбрала ты. Теперь у нас одна дорога и если тебя схватят, то и меня тоже. Но даже под свистом стрел я буду идти с тобой, – я молчала, ибо понимала, что слова онемели на губах. Сердце этой смуглой девушки не очерствелость под тяжестью одиночества, а, наоборот, расцвело, подобно розе под солнцем.