Запрыгнув в повозку, мы задернули ткань и погрузились в свои мысли. Телега медленно двинулась с места, покачиваясь в разные стороны. Сарасвати продолжала молиться, не обращая на окружающий мир никакого внимания, я же, опустив глаза, покрутила на пальце кольцо…Лиана. Гранатовое сердца в золотой оправе теперь блекло сверкало, и уже ничто не напоминало про то яркое сияние, от которого моя душа ликовала. Стиснув зубы, чтобы не расплакаться, я с болью в сердца вспомнила последние слова Лиана, адресованные мне: «Наши пути навсегда расходятся». Заломив руки перед собой, я откинулась на две единственные подушки, набитые сеном.

– Вивиана, – Сарасвати осторожно дотронулась до моей руки: – Я…я боюсь ехать к графу. Что я, дикарка другой веры, буду делать среди уважаемых и титулованных людей? Меня же просто засмеют и выгонят за двери, – голос девушки дрожал и срывался на шепот. Если честно, мне тоже было неспокойно. Джон де Вер хороший человек с добрым сердцем, но он ведь присягнул королю на верность, и прятать у себя беглянку он может не решиться. И все же я прекрасно понимала, что Сарасвати еще тяжелей и в эту пучину впутала ее я: – Не волнуйся. Все будет хорошо. К счастью, нам удалось оторваться от королевских войск. Теперь мы должны рассчитывать только на благосклонность хозяев замка, – весь остаток пути мы молчали, пытаясь сдерживать в груди страх. Я тщательно продумывала каждое слово, которое должна сказать привратникам у ворот, ибо охранники просто так нас не пропустят в сам замок, но когда повозка остановилась и мы поняли, что уже возле самого особняка, все мысли разлетелись в разные стороны и испарились, подобно пыли. Не успела я откинуть ткань, как в проеме паланкина показалось лицо немого кучера. Подав мне руку, он помог спрыгнуть с повозки. Осмотревшись по сторонам, я ахнула, увидев замок, нависавший надо мной. Огромное сооружение, сделанное из серого кирпича, не вселяло ужаса, а наоборот воодушевляло. На стене замка развеивалась ткань с красными и желтыми квадратами – цветами дома де Вер. Зеленые ветви деревьев клонились под тяжестью разных плодов и их листья виднелись даже за массивными воротами.

Двое вооруженных до зубов стражников подошли ко мне, пристально разглядывая:

– Кто вы, мисс? И что вам нужно здесь?

– Меня зовут Вивиана Бломфилд Понтиприддская, я младшая дочь его светлости графа Нишкона. Пропустите меня в замок, – охранники усмехнулись, и эта усмешка показалась мне столь оскорбительной, что сердце учащенно забилось.

– Простите, миледи, – парировал стражник, делая особое ударение на слове «миледи»: – Но у вас нет никаких доказательств высокого происхождения, и, как вам известно, мы не смеем пропускать во владение достопочтенного графа посторонних людей.

– Что за неслыханная дерзость, сэр?! Не забывайте, что перед вами не уличная танцовщица, а сударыня, фрейлина самой королевы! Мой отец в свое время очень хорошо знал Джона де Вера, дружил с ним, а моя мать-графиня была рядом с ее светлостью во время первых родов! Немедленно пропустите меня! – потребовала я, и на последних словах мой голос сорвался на крик, ибо я прекрасно понимала, что меня, уставшую, исхудавшую девчонку в монашеском платье трудно принять за миледи.

– Не кричите, леди! Вы хоть знаете, сколько раз к воротам замка приходили какие-то побирушки и выдавали себя за благородных дам? – повысил голос стражник, тот, что пониже. Я уже собиралась дать ему достойных ответ, как услышала слова мажордома: «Внимание, ее светлость графиня Джельф де Вер!» – огромные ворота распахнулись, как по велению волшебной палочки и на сером, утреннем фоне появилась необычно-красивая женщина с благородными чертами лица и гордой осанкой. Я видела супругу графа много лет назад и тогда худощавая, темноволосая женщина с огромными, зелеными глазами не вызвала во мне симпатии, но сейчас, смотря на стройную для своих лет даму с блестящими очами, я невольно удивлялась, как годы порой усовершенствуют внешность человека. Графиня имела белоснежную кожу, которую не затронула ни одна морщинка, волосы, аккуратно уложенные в высокую прическу, блестели, как и в молодости, а наряд был не хуже убранства королевы. Темно-синее верхнее платье-котт с пышными рукавами, отделанными золотыми кромками, было украшено множеством ленточек и драгоценных камней, а на плечах величественно покоилась горностаевая мантия. Позади Джельф стояла низкорослая, смуглая служанка и чернокожий раб-охранник с маленькой саблей за поясом.

Графиня гордо осмотрелась по сторонам, потом, остановивши взгляд на охраннике, громким и повелительным голосом спросила: – Что здесь происходит, Чейкс? Что за шум? Я же приказывала, чтобы во время подготовки до торжества в поместье царила тишина, ибо хлопот и так по горло!

Стражник, которого, как, оказалось, звали Чейкс, сгорбился в неуклюжем поклоне:

– Ваша светлость, позвольте все изъяснить. Дело в том, что буквально несколько минут назад к воротам подъехала крытая повозка, из которой вышли две девушки…

– Ближе к делу! – перебила Джельф.

– Вот эта леди назвалась Вивианой Бломфилд и сказала, что желает видеть вас. Я, разумеется, потребовал доказательств, но, увы, сия сударыня ничего не предъявила существенного, кроме криков, – графиня, нахмурившись, внимательно посмотрела на меня, но через несколько секунд складка на ее лбу разгладилась, а крепко-сомкнутых губы коснулась улыбка: – Глазам не верю, леди Вивиана! Неужели это вы? – Джельф ласково обняла меня, жестом маня за собой: – Девочка моя, как вы здесь оказались? Я слышала, что вас совсем недавно наняли на службу королеве. Неужели ее величество отпустила вас в такой дальний путь без охраны? – я грустно улыбнулась, пытаясь собраться с мыслями: – Я расскажу это немного позже. Со мной приехала подруга. Я бы хотела, чтобы ее вы тоже приняли, – к нам, дичась, подошла Сарасвати, опустив глаза и кусая губы: – Го…госпожа…

Джельф вновь нахмурилась, оценивающе скользя взглядом по лицу и телу индианки. Даже в европейском платье Сарасвати не могла избавиться от своей экзотической внешности, а именно от смуглой кожи и чересчур темных волос.

– Это Сарасвати, индианка по происхождению. Я бы хотела, чтобы на время нашего пребывания здесь, вы относились к ней так, как и к любой английской леди, – я сказала эти слова на французском, которого Сарасвати точно не знала.

– Я не понимаю, девочка моя, зачем было брать ее с собой? Эта дикарка не может быть вашей подругой, поскольку в ваших жилах течет благородная кровь, а в ее – грешная и грязная, – фыркнула графиня, презрительно поглядывая на индианку.

– Довольно, миледи, – пытаясь говорить спокойно, ответила я: – Я приехала к вам не для того, чтобы слушать упреки. Если вы мне не рады…

– Нет, конечно, рада! Простите мне мою колкость и нотации, просто проблем и хлопот по горло. Моя старшая дочь Клодия вскоре выходит замуж. Сегодня приедет ее будущий муж со своей сестрой. Я хочу, чтобы к его приезду в замке было безупречно чисто и убрано, а столы ломились от яств. Проходите, – огромные ворота скрипнули, и перед моим взором восстал великолепный, ухоженный сад, который даже в середине осени благоухал цветами и содержал множество щебечущих птичек. Выложенные камнем дроги вели прямиком в сам замок, а фонтан, блещущий прохладой, издавал приятный, успокаивающий звук. Всюду сновали слуги. Служанки обрезали темно-алые розы, темнокожие рабы-африканцы, закатив рукава, вырубали сорняки, вскапывали землю. Несколько полнотелых женщин носили ведра с молоком, корзины с фруктами и яйцами.