— А шли бы вы!..

И услышал звучный баритон Болдуина:

— С удовольствием; но будьте добры, нельзя ли мне сначала поговорить с агентом Вестертон?

— О черт, извините… это вас, Сэм…

Сэм взяла трубку, шепнув Уилкоксу:

— Я в восторге от вашей манеры разговаривать с моим начальством, Герби… Алло, агент Вестертон слушает.

— Я дал зеленый свет…

Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:

— Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер — капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.

Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:

— Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?

Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.

— Попытаюсь отправить факс.

Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:

«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.

Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».

Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:

— Черт!

— Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, — решил Уилкокс. — А пока я сменю Стивена.

Он взял шляпу и вышел.

Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.

— Чего я никак не могу понять… — начал он.

— Да? — коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.

— Так это что происходит с тараканами.

— А что с тараканами?

— Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?

— Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…

— Есть индейская легенда о том, что тараканы — не насекомые, а пятнышки мрака… — сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.

Марвин и Саманта разом обернулись.

— Простите?

— Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы — вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света — Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, — каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки — из них и родились тараканы. Они — глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».

— Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!

— Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.

— А как звучит имя бога Тьмы? — спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.

— Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».

— «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? — с невинным видом предположил Марвин.

— Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы — это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» — «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?

Она вышла, не дожидаясь ответа.

Бойлз расстегнул портупею.

— Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно — какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?

— Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… — задумчиво предположил Хейс.

Френки споткнулась и ухватилась за Дака. Почувствовала, как его горячая рука обхватила ее запястье, и оба они невольно прижались друг к дружке. Он молча шел вперед, освещая путь во тьме карманным фонариком.

— Еще далеко? — спросила Френки; ее бил озноб.

— Нет.

Они шагали по голому каменистому плато, усеянному высокими, вертикально стоящими скалами цвета охры. Френки потрогала пальчиком одну из них.

— Обалдеть, до чего эротичны. Значит, это сюда ты ходишь с подружками?

Туча закрыла луну, и не было видно, как Дак покраснел. Он пожал плечами. До чего же странный парнишка, подумала Френки. Ничего общего с той шпаной, которую она обычно цепляла себе на хвост. Никаких приступов ярости, никакой дерготни, истерик, оплеух по губам — когда слишком уж развыступаешься, — никаких мерзких объятий на продавленных кроватях, усыпанных пеплом от сигарет. Нет, этот парень если уж ведет тебя куда-то, то исключительно чтобы показать тебе озеро под луной. А вовсе не затем, чтобы предложить дозу кокаина на заднем сиденье какой-нибудь грязной тачки и там же потом тебя натрахать. Ей бы следовало встретить его раньше. А теперь — к чему все это? Она вздрогнула. Ну что за мысли? И что за истина вертится у нее на грани сознания?

Дак повернулся к ней:

— Почти пришли. Ты не устала?

— Я? С чего вдруг? Да я вообще чемпион по части пеших прогулок. Куда это ты уставился?

— На твои волосы. Когда светит луна, от них исходит серебряное сияние. Они светятся. Ты словно ангел, спустившийся из мрака.

— Фу, куда тебя понесло; ты меня пугаешь.

Дак улыбнулся, они прошли еще несколько шагов, и внезапно оно оказалось прямо перед ними. Соляное озеро. Сверкающее разноцветными искорками в молочно-белых лунных лучах — словно покрытое инеем зеркало посреди каменной пустыни.

— Как красиво, — прошептала Френки, — будто огромная нетронутая упаковка суперчистой пудры!

— Мне бы хотелось кататься с тобой на коньках, — тихо проговорил Дак, — всю долгую летнюю ночь — как на чемпионате мира, — мы бы вальсировали в пустыне, а в зрительном зале сидели бы хамелеоны и смотрели на нас.

— Мне так хорошо здесь с тобой…

Она прижалась к нему. Он погладил ее волосы:

— Знаешь, ты и вправду похожа на ангела. Мой ангел. Спустившийся на землю только ради меня. Чтобы взять с собой в Королевство Любви.