да еще называя ее «Сайки». И этим правом она не злоупотребляла. Но дело было серьезное. Еще какое серьезное.

Убийство министра само по себе пустяк. Кто такой министр? Обычный чиновник, винтик в государственном аппарате, заменить его ничего не стоит. Но с таким зрением, как у девчонки, да обладая нужными знаниями, да нужным оборудованием, можно подобраться к кому угодно! Даже к той же Сиаре. Или к самому Владыке.

И Дракон, чтоб ему всяческих благ, привел барышню Сат именно туда, где она может получить и нужные знания, и нужную экипировку. Молодец, ничего не скажешь.

— Жалко девочку, — хмуро сказала госпожа Лайет.

Впрочем, куда жальче ей было себя, своих дочерей и своего мужа. Выгораживать Даари она не собиралась. Наоборот, собиралась отдать ее Сиаре при первой же возможности…

Но, правда, до того, чтобы самостоятельно эту возможность организовать, судья Лайет еще не дошла: удерживало чувство долга и остатки совести. Кроме того, по возрасту Даари была ровесницей ее старшей дочери, тоже Сиары — в честь подруги. И поэтому…

— Жалко… но что делать, — сказав это, судья отвернулась от окна.

Пора было вернуться за стол и заняться делами.

Глава 21. Штрафы и доверие

Домой Даари ехала в такси. Получилось это почти против ее воли и нанесло серьезный удар финансам — но делать нечего. На выходе ее поймал патруль внутреннего аудита и осведомился, почему у нее так растрепана прическа и почему она тащит столько тяжелых пакетов на виду у всех, нарушая тем самым достоинство адептки Академии — пусть даже и вольнослушательницы.

— Это мой первый день, меня только что зачислили… — Даари старалась говорить робко, всем своим видом изображая существо как можно более ничтожное и жалкое. Вдруг… ну, не пожалеют, но побрезгуют связываться, что ли?

Честно говоря, несмотря на то, что внутренне ее возмущала вся эта ситуация, притворство не требовало особых усилий: Даари и в самом деле ощущала себя ничтожной и жалкой: день проехался по ней пресловутым магическим бульдозером. Да вдобавок она так и не поела, только выпила воды в кафетерии башни Сияющего Центра — не решилась ничего заказывать под взглядами стоящих в очереди адепток и работниц администрации, хотя ее новенькое удостоверение и давало право там поесть. А еще этот кафетерий показался ей слишком красивым и элегантным. Прямо ресторанчик средней руки, где они раньше иногда ужинали с родителями, а не столовая в учебном заведении. Даари успела от такого отвыкнуть, и обстановка внушала ей неловкость: ну куда она тут, да еще с кучей пакетов!

Короче, Даари была не в лучшей форме, чтобы еще разбираться с патрулем. Тем более, форменное пальто Академии с непривычки ощущалось как слишком теплое для такой погоды, Даари в нем потела.

Одна из патрульных фыркнула:

— Ну, так и есть, позоришь доброе имя адептки! Выпишем тебе штраф, на первый раз немного — пятьсот эки.

Пятьсот эки! Зарплата младшего чистильщика составляла всего семь тысяч. Стипендия адептки больше, но как вольнослушательница Даари не могла претендовать на стипендию — это ей объяснили в канцелярии — но она получала денежное довольствие на поддержание формы и «компенсацию», в общей сложности около девяти с половиной тысяч. На треть больше, чем раньше; в администрации ей показалось, что это очень солидная сумма. Ей сказали, что судьям еще дополнительно оплачивают работу на дуэлях между высокоранговыми адептками или преподавательницами (оказывается, те тоже иногда выступают на дуэлях: либо показательных, либо разрешают разногласия с адептками, которые настаивают на такой форме сдачи экзаменов). Начинающей сотруднице, конечно, на такой приработок рассчитывать не приходится, но Даари тогда подумала, что он ей и не нужен: целых две с половиной тысячи в месяц — это же прямо прилично, это можно купить братьям по второй паре зимней обуви, чтобы не страдать, если первая прохудится… прошлой зимой было тяжело. Или даже кухонную технику обновить — не сразу, конечно, но если эту сумму удастся откладывать, то к весне вполне наберется на новый холодильный шкаф даже с учетом других срочных покупок! Короче, целое богатство. Особенно если учитывать, что Даари себе одежду покупать не придется, все в Академии выдают.

А сейчас возникло чувство, что ее ударили в живот.

— Да ладно тебе, — сказала вторая патрульная первой. — Видно же, что первый день. Можно и триста.

Они обе окинули Даари одинаковым презрительно-снисходительным взглядом, и вторая, та, что снизила размер штрафа, черкнула что-то у себя в блокноте.

— Даари Сат, да? Я тебя узнала по маске. Оплатишь в канцелярии в течении месяца, а не то пойдут пени.

А первая добавила:

— Ладно, добрый совет как простолюдинка простолюдинке: езжай домой на такси! А то если кто в городе тебя заметит, могут еще штраф по почте прислать. У нас так многие попадались.

Даари совершенно не улыбалось тратить на такси еще пятьдесят эки, но что делать — не нарываться же на дополнительный штраф!

Кроме того, едва девицы отошли, она почувствовала, как ее буквально трясет от унижения и злости. Даари только представила, каково в таком состоянии будет ехать в трамвае — и рука сама потянулась к магфону.

Года полтора назад, когда Инге начал сильно болеть, а деньги в семье еще оставались, она довольно часто вызывала такси, чтобы ездить с ним к лекарям. Нужный чармик остался в памяти магфона еще с тех пор. Правда, Даари с непривычки слегка запуталась, но быстро справилась. «А ведь прибыльное же дело — создавать чармики для магфонов, — подумала она кисло. — Ну почему бы Тарику не заняться этим?» Впрочем, Даари тут же сказала себе, что никогда не интересовалась и не знает, сколько платят за такие вещи. И тем более не знает, можно ли этим заниматься в одиночку, на старенькой домашней магстанции.

Такси приехало быстро — изящная повозка, похожая на кареты старинных времен, но, разумеется, без лошадей. Лошади — выпендреж, доступный разве что аристократам, нормальные люди пользуются магическими двигателями. С тех пор, как придумали, как сохранять магию в аккумуляторах и перезаряжать их, чтобы такими экипажами могли управлять не только маги.

Откинувшись на мягкие кожаные подушки, Даари подумала, что в этом способе перемещения что-то есть. Но… пятьдесят эки в один конец, в два конца — сто. Нет, даже больше: утром, в час пик, поездка будет стоить дороже. Сто десять, допустим. В Академии учатся шесть дней в неделю, это двадцать пять