Кстати, о телах.

Я забыла спросить и про Селани. Когда сообразила, долго ругала себя последними словами. Для возвращения в свою оболочку мне нужна была мирэль Тонэ. Только где ее теперь искать?

Оставалось надеяться, что Селани так же жаждет вернуться в себя, как этого желаю я, и поэтому скоро найдет меня сама. Но что, если она не хочет возвращаться? Эта мысль пугала, несмотря на все успокоительные мантры. Вдруг Селани понравилось быть мною?

Нет, такого просто не может быть! Актриса слишком амбициозная и самовлюбленная, чтобы оставаться с такой простенькой внешностью, как у меня. Но вдруг? Изменила же она меня, родная мама не узнает.

Мама…

Про родителей я у Миши тоже не спросила, за что готова была съесть себя с потрохами, и даже только ради этого мне нужно было снова встретиться с ним. Только на этот раз не в обход Фернана, а после откровенного разговора.

Поскольку самого Фернана не было видно на горизонте, пришлось договариваться с дворецким.

— Мируар Жужжен, — обратилась я к нему, мысленно протянув оливковую ветвь мира в виде правильно произнесенной фамилии, — сообщите, пожалуйста, когда мируар Демаре вернется домой. Мне нужно с ним переговорить по очень важному вопросу.

Дворецкий, как всегда, поморщился, но ответил сдержанно и по делу:

— Мируар Демаре предупредил, что сегодня будет слишком занят рабочими вопросами, и просил, чтобы его не ждали к ужину.

Даже так?

Какой занятой король!

— Но ночевать домой он вернется?

— Я не отвечаю за решения мируара и не влияю на его график, — важно заявил Вентиль, а я досадливо потопталась в холле и вернулась к близняшкам.

Стоит ли говорить, что тем вечером Фернан домой не вернулся? Правда, он прислал мне записку, нагло вскрытую Жужженом. По сути, ничего секретного в послании не было, но сам факт меня разозлил. Точнее, меня разозлило само письмо. В нем Демаре настоятельно просил «мирэль Тонэ» остаться с девочками еще на одну ночь, пока он решает свои неотложные и суперважные дела.

По всему выходило, что их величество меня избегает. А еще всеми правдами и неправдами пытается задержать в особняке.

Как только эта мысль пришла мне в голову, избавиться от нее я больше не могла. Так же как и от желания отправить ответную записку, в которой сообщила бы, что он знает, где меня искать, и вообще шел бы он со своими настоятельными просьбами лесом, к фидруарам!

Но я осталась. Не ради него, не ради себя, а ради девочек, которые тоже не понимали, почему папа не целует их на ночь и вообще появляется дома только по большим праздникам, ни одного из которых пока не было. Осталась дождаться Демаре и наконец-то серьезно поговорить. Не так, как мы поговорили на водовыпаде, а гораздо более обстоятельно. Я действительно хотела ему объяснить, почему для меня так важно быть собой, а точнее, быть собой именно рядом с ним. По той же причине я хотела попросить его найти Селани. Как можно скорее.

Поэтому утром я была настроена решительно. И когда, направляясь в спальню к девочкам, услышала доносящийся из холла голос Фернана, мгновенно свернула к лестнице. Правда, замерла наверху.

Потому что рядом с Демаре стоял полицейский, держащий впереди себя, как шпагу, какие-то бумаги.

— Это ордер на обыск вашего дома, мируар Демаре, — торжественно (если не сказать торжествующе) заявил он. — Нам стало известно, что вы укрываете важную улику в расследовании дела об исчезновении вашей жены. А точнее — ее дневник.

Фернан Демаре

Полиссары ворвались в дом и не придумали ничего лучшего, чем размахивать у него перед носом ордером на обыск. Но на заявление детектива Гроссо Фернан даже бровью не повел. Просто сложил руки на груди и спокойно, сдерживая рвущееся наружу раздражение, ответил:

— Учитывая, что в поиске Жизель я заинтересован больше вас, скрывать мне нечего.

— У меня совершенно другая информация, — возразил Гроссо.

Откуда-то сверху донеслось сдавленное «ох», и Фернан вскинул глаза. Ира, конечно же это была Ира. Ему и смотреть не нужно было, он почувствовал ее присутствие. А еще она обладала удивительной способностью находить неприятности на свою голову и прочие части тела. Вот и сейчас ее появление было совсем не вовремя и не к месту.

— Мирэль Тонэ! — От радости детектив едва не подпрыгнул и так сверкнул глазами, словно Ира была найденной на дне морском редкой жемчужиной. — К вам у меня тоже вопросы имеются.

— По-моему, вы путаетесь в показаниях, Гроссо. — Фернан приблизился к полиссару, тем самым загородив путь к лестнице и к Ире. — Сначала заявляете, что собираетесь обыскивать мой дом, теперь вам зачем-то понадобилась няня моих дочерей.

— Отнюдь! — Вперед выступил помощник детектива, фамилия которого напрочь выветрилась у Демаре из памяти. — Мирэль Тонэ имеет самое прямое отношение к нашему визиту. Именно она натолкнула нас на мысль о дневнике.

Что за бред? Ира рассказала им про дневник?

«Нет», — подсказала интуиция. Это провокация. Не для него, для Иры.

Поэтому оставалось надеяться, что она на нее не поддастся и что доверяет ему. Ира молчала, и это придало Фернану сил.

— То есть вы утверждаете, что моя няня шпионит за мной?

Детективы немного стушевались, мигом растеряв свой запал. Они могли солгать, но он сразу это поймет.

— Нет, — процедил Гроссо. — У нас другой информатор, но мирэль Тонэ тоже замешана в этой истории, потому что именно она скрывала улику.

— Думал, полиссары опираются в расследовании на факты, — хмыкнул Фернан, — а не на домыслы и фантазии.

Второй детектив подобрался:

— Только факты, мируар Демаре. И они говорят против вас.

— Не знаю, кто там и что говорит против меня, но буду рад это выяснить.

Фернан действительно жаждал узнать, какая пероножка решила перебежать ему дорогу. Догнать и ножки переломать за такое.

— Имя информатора останется в тайне, пока делу не будет дан дальнейший ход, — подтвердил его предположение помощник Гроссо, а сам старший детектив добавил:

— Так вот, мирэль Тонэ нам нужна…

— Не нужна, — жестко перебил его Фернан, припечатав взглядом, и, не оглядываясь на Иру, приказал: — Мирэль Тонэ, возвращайтесь к своим обязанностям. Проследите, чтобы девочки спустились к завтраку и чтобы спокойно поели, пока эти… мируары будут шарить по дому.

— Хорошо, мируар Демаре, — ответила Ира, и по голосу невозможно было понять, о чем она сейчас думает. А главное, что чувствует.

Он бы многое отдал за то, чтобы узнать об ее истинных чувствах. К себе и к бывшему жениху. Понять, чего и кого она по-настоящему желает.

Скорое возвращение в Мальмар можно было назвать побегом. Как бы Фернану ни претила эта мысль, он действительно бежал. От собственных чувств, от теплых ночей, от нежных губ Иры и от желания сделать ее своей… И придушить всех и каждого, кто осмелится встать у него на пути. Особенно этого Мишу, который своим появлением заставил его аману сомневаться. Сомневаться в том, что она привлекла его своей сутью: добротой и строптивым характером. Хрупкостью и силой, которые каким-то непостижимым образом сочетались в одной женщине. Спустя столько лет он наконец-то встретил ту, что позволила ему снова поверить в любовь и в то, что он может быть счастливым. Но она ему не верила.