Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где Лиля и Марк?
— Угадай, — усмехаюсь угрюмо.
— О боже, — закатывает глаза, отпустив меня. — Правда что ли?
Правда. Неприятная правда. Правда в том, что моим детям нравится проводить время не со мной. А с ним.
Моим драгоценным другом, с которым мы по-прежнему хотим набить друг другу табло по нескольку раз на день, стоит сойтись взглядами.
Этот скользкий тип умело съехал с того, что приударял за моей любимой, внезапно женившись на Марине и сделав ей сына сразу после свадьбы. И как только Марина объявила о беременности, этот индюк вспомнил, что он хозяин отцовской усадьбы и срочно начал навёрстывать упущенное. Вникать в дела, работать, отстраивать хоз постройки. Мы с Маргаритой быстро вернулись на усадьбу после того, как меня выписали. Они все хором говорили, что мне нужен свежий воздух и только там я восстановлюсь. И я не спорил. Куда, с двумя беременными и Еленой.
Один лишь Титов только ухмылялся. Но уступил нам большой дом, в котором мы и жили. Они с Мариной заняли тот, что поменьше. И наши сыновья появились на свет с разницей в четыре месяца и стали лучшими друзьями. Марк и Костя были не разлей вода, все время вместе, везде и всегда. И Лилю не оставляли без опеки. И я даже не знал порой, кто опекал её больше, Марк, её брат, или Титов младший…
— Ты сам понимаешь, что ведешь себя как ребенок?
Поднимаю на неё дерзкий, но слегка виноватый взгляд. Да, когда проблески разума заглядывают на огонек, я все понимаю.
— Это ведь прекрасно, что Тим страхует тебя с детьми. Такого друга как он еще поискать нужно.
— У меня уже есть друг!
— Глеб бы сейчас тебя на смех поднял. И, кстати, он передавал привет. И сказал ждать к выходным. Сможешь поплакаться ему, что тебя не любят боготворящие тебя дети.
— Мне кажется, что в своей поездке ты забыла, кто здесь папочка, дерзкая сучка.
Я подхожу и шлепаю её по дерзкой заднице. Нечего будить зверя. Подхватываю ее на руки, помогая стройным ногам опоясать себя, и тащу в дом. Не знаю, что за магия в нем заключена, но именно здесь у нас всегда самый жаркий секс получается. И этот раз не исключение.
Мы добираемся до первой же стены. Сажу на тубмочку и хриплю ей в губы:
— Говори, что скучала.
— Ты и сам знаешь.
Хватаю прядь белокурых волос и тяну вниз.
— Скучала, — тут же исправляется, и тянется к моей ширинке.
Расстегивает её и достает на волю мой изнывающий от желания член. Он всегда жадно хочет ее после разлуки. И я всегда беру её как в первый раз. А наш первый раз был у стены.
— Ты моё наваждение, Маргарита, — целую шею и вхожу в нее. Ее не нужно разогревать, она так же голодна как и я. Принимает, горячая и влажная. Подается бедрами ко мне, насаживаясь сильнее на мой член.
— Покажи, как скучал, — стонет мне в губы, и мне не нужно повторять дважды. Вбиваюсь в нее четкими, ритмичными толчками, пока наши тела не сотрясает оглушительный оргазм.
Мой большой палец ложится на ее клитор и легонько трет его, продлевая её удовольствие, и она улыбается почти пьяной улыбкой.
— Не люблю искать тебя по усадьбе, возвращаясь.
— Малыш, ты не сказала, что освободишься раньше. Я решил выпустить пар перед тем, как ехать за тобой, — беру ее лицо в свои широкие ладони и жадно целую.
Член извлекать не спешу, слишком хорошо в ней. Делаю обманчивое движение бедрами назад и вновь в нее, срывая с ее губ удивленный стон и улыбаясь ей в губы. Целую. Целовать эти сладкие губы никогда не надоест.
— Пойдем спасать Тимура? Может он с женой тоже не прочь чем-то таким заняться, а ты на него детей сбросил.
— Марина с отцом в баре. И наша певчая птичка пошла с детьми к ней, — добавляю нехотя.
Мало того, что он теперь владелец усадьбы, он ещё и местная звезда, раздавающая аккустические концерты. И дети от этого аж пищат.
— Ух ты, сегодня один из таких вечеров, — довольно улыбается Маргарита, а я подавляю желание опуститься пальцами на ее шею и слегка придушить. Знает же меня. И кусает специально. Стерва.
— Выпускай, муж. Нужно превести себя в порядок и в бар. Я соскучилась по своей паре кошмариков.
Её взгляд теплеет и становится нежным. Чего не ожидал, так вот этого — что эта дерзкая вздорная девчонка станет нежной и чуткой матерью. Но она с детьми — это зрелище, за которым я никогда не устану наблюдать.
***
Тимур
— Не носитесь! — повторяю, кажется, шестой раз, но стоит этим двоим собраться вместе — на ушах стояло все. Из плохих новостей — они почти всегда вместе. Из хороших — меня редко парит, когда они что-то разносят. Полиция нравов у нас Солов, со мной можно стоять на ушах.
Только не в баре моего тестя. Которому, в свое время, по нашей вине итак досталось. Правда, этот бар совершенно иное место сейчас. Здесь почти всегда много народу. Мара не отстала, пока не соблазнила меня устроить музыкальные вечера. Она любила, когда я пел. Ни спела ни одной колыбельной нашему сыну, меня заставляла. И наслаждалась, слушая их.
Прослыхав о наших музыкальных вечерах, в бар стали иногда наведываться музыканты-одиночки и целые группы. Узнав про бар люди узнавали про усадьбу. Гуляли, фоткались, ставили теги в Инстаграме. С годами наши места снова стали обрастать потоком туристов. Если бы отец мог видеть это — был бы счастлив. Мама была на седьмом небе. Её детище процветало, и в нем наконец затопали маленькие ножки.
Всех троих непосед она обожала больше жизни. Никогда не выделяла кого-то одного. Марк, Костя и Лиля занимали равнозначное место в ее сердце. И она проводила много времени с ним, полностью доверив усадьбу в наши руки и не встревая. Наши тобишь мои. Хотя я не списывал со счетов Матвея. Он сделал то, что не смог сделать я. Остаться здесь, когда все было в упадке, сохранить от разрухи и приумножить. Благодаря ему я приехал на готовое. И благодаря ему и деньгам, которые они с Маргаритой вливали в благоустройство и восстановление, двум молодым семьям было абсолютно комфортно жить за городом на лоне природы. И я был рад, что Соловы остались здесь жить.
Матвей долго приходил в себя после тест драйва, который устроила своим появлением где не надо его ненаглядная. Я думал та пуля убила его к чертям. Это было страшное, чудовищно страшное зрелище. И я немало охренел, когда подлетел к нему, склонился и понял, что его сердце все еще бьется. Для нее, для кого же еще. Он боролся только ради нее. Только сильно любя кого-то можно выкарабкаться после такого. Он получил свою награду за это. Марк его мини-копия. Правда, характером больше в мать. Неуемный фонтан какой-то бешеной энергии. А вот маленький цветочек копия мамочки. Зато тихая и спокойная в отца. И я могу лишь надеяться, что такой и останется. Потому что я вижу, как мой собственный малец смотрит на нее и узнаю себя, когда попал под чары одной белокурой бестии.