Ушли мы из Аткваначуке утром шестнадцатого июня. За первый день и половину второго мы преодолели довольно мало – пришлось сделать изрядный крюк, чтобы не наткнуться на Брэддока либо его передовые дозоры. Порой приходилось продираться сквозь чащобу, ведя коней на поводу.

Часам к двум пополудни на второй день путешествия мы решили, что опасность миновала, и направились к «дороге Брэддока». Она представляла собой просеку в двенадцать футов шириной. Пни спиленных деревьев были, как правило, уже выкорчеваны либо срезаны на высоте примерно в полфута. С этого момента можно было ехать намного быстрее, но все равно приходилось смотреть под ноги коню. Да и верхом ездили наши русские друзья, если сказать честно, откровенно плохо. Потому и двигались мы медленно.

Вчера утром мы достигли места, где дорога расширилась до двадцати футов, и пней больше по дороге не попадалось. Эту часть дороги почему-то строили более аккуратно. Да и русские стали держаться в седле намного увереннее. И, если за первые два дня мы прошли всего-то миль двадцать, если считать по прямой, то вчера мы прошли более тридцати, а сегодня к одиннадцати мы уже устроили привал в трех милях от Монокаси. Наспех перекусив, я повел группу на холм, расположенный в полумиле от деревни.

Как и планировалось, в разведку отправились мы с Фрейзером, который был одет так же, как и я – скаутом. Легенда наша была простой – я шел к Меркелю якобы по поручению Квинси для того, чтобы доложить о смерти Скрэнтона, а заодно и об уничтожении «индейской деревни» на Джуниате. А Фрейзер – один из трапперов, которых мы встретили в лесах и взяли для пополнения нашего отряда.

Почему я не действовал от имени Скрэнтона? А потому, что не исключалось, что о гибели части отряда скаутов в Монокаси уже известно – все-таки прошла уже неделя.

Меркель сидел в кресле-качалке и дремал. Услышав топот наших копыт, он встрепенулся и нахмурился.

– Вильсон? А тебе что здесь надо?

– Я от Квинси. Скрэнтон, вы слышали…

– Убит. Да, слыхал. И что вы не сделали того, на что я вас подрядил, мне тоже рассказали.

Я стащил с плеча ружье. Фрейзер последовал моему примеру.

– Значит, Квинси был прав, и немцам доверять нельзя. Работу-то мы выполнили, а вы нас надуть хотите?

– Подожди, подожди, ты что, хочешь сказать, что индейской деревни больше нет?

– Обеих деревень. Одну мы уничтожили вскоре после выхода из Монокаси, другую три дня назад, после того как мы наткнулись на трапперов и взяли их в свой отряд, – и я показал на Фрейзера.

– То-то я и гляжу, что с тобой новенький.

– Так что платите, – и я протянул ему записку, якобы от Квинси. Написал ее Оделл, чтобы почерк был не мой и не Фрейзера. Ведь откуда Меркелю знать почерк Квинси? Если этот долдон, конечно, вообще писать умеет…

Меркель прочитал бумагу и усмехнулся:

– Ну, это еще проверить надо. Или у тебя есть доказательства?

Я достал два вампума[102] – вождя неизвестной деревни и Сарангараро – из седельной сумки. Первый мы нашли в сумке Скрэнтона, а второй я с огромным трудом сумел выпросить у старого главы племени. И, как оказалось, не зря – глаза Меркеля широко раскрылись, а лицо расплылось в улыбке.

– Да, это, несомненно, вампумы вождей сасквеханноков – только у них такой узор. Но откуда я знаю, кому именно они принадлежали? Может, это вампумы других вождей?

– Их и оставалось-то всего два. По одному вождю в каждой деревне.

– Может, это вампумы добыты вами в прошлые годы?

– Поезжайте и посмотрите сами, – усмехнулся я. – Но сначала, согласно уговору, заплатите по счету. За две индейские деревни.

– Сначала мы должны проверить…

Меркель пожевал губами, и я добавил:

– Слушайте, вы, скряга! Нас ждет Квинси и генерал Брэддок. Мы уходим дальше на запад. У нас нет времени ждать. Или, – я зло усмехнулся, а Фрейзер подъехал чуть поближе и тоже осклабился, – нам нанести вам визит всем отрядом?

На лице Меркеля отобразилась игра мысли. Чтобы не наводить его на ненужные идеи, я отчеканил:

– Нас с товарищем ждут ровно через три дня. Если мы не вернемся вовремя, то Квинси придет сюда со всеми нашими людьми. Ох, не завидую я вам, если это произойдет!

Хоть на физиономии немца и появился страх, но потеря денег, судя по всему, пугала его больше. Он сказал голосом, в котором еле угадывалась дрожь:

– Могу выплатить вам только деньги за первую деревню, не более того. Про нее мы уже знаем. Половину оговоренной суммы. Остальные деньги – после того, как мы убедимся в том, что второй деревни и в самом деле больше нет.

– Три четверти.

– Хорошо, две трети, – вздохнул старый жмот. – Приходите к вечеру, я приготовлю требуемую сумму.

– Не позже чем в три часа по часам на башне церкви, – ответил я. – Нам еще нужно вовремя отправиться в обратный путь. А ведь еще придется деньги пересчитывать. Зная вас, надо это сделать обязательно. А то ведь снова попробуете нас обмануть. Или вы хотите, чтобы мы опоздали к своим? – сказал я с угрожающими нотками в голосе.

– В четыре. Поймите, мне еще нужно будет поговорить со старейшинами. А еще и палача нужно будет встретить, он вот-вот должен подъехать.

– Палача? А кого вы собираетесь вздернуть?

– Да нет, вешать никого мы не будем. Просто какой-то новый переселенец не хочет возвращать уважаемому герру Клингбайлю долг. И потому он завтра получит сорок плетей. Хотите, оставайтесь, полюбуетесь. Зрелище будет славное. Впрочем, я договорюсь с палачом, чтобы он его не слишком сильно бил – он хороший кузнец и оружейник, и Клингбайль просил его не слишком калечить.

– Так зачем вам все это нужно?

– Он должен знать свое место. А то возомнил о себе невесть что.

Я хмуро посмотрел на него, и мы с Фрейзером сели на лошадей и отправились на площадь, в кабак, располагавшийся в здании под вывеской с шестиконечной звездой[103]. Когда я здесь вкалывал, денег на посещение подобных заведений у меня не было. Теперь же они были.

Внутри кабака было на удивление чисто и уютно. Столы из тсуги, стены, покрытые деревянными панелями, головы оленя, волка и лося, и говорливый хозяин. Еда у немца была довольно грубой, но сытной – жирная свинина, кукуруза и действительно хорошее темное пиво. Готлиб – так звали хозяина – хорошо говорил по-английски, хоть и с сильным немецким акцентом. Почему-то мы ему понравились. Может, потому что заплатили не скупясь, может, потому что старательно нахваливали его пиво, может еще почему. Во всяком случае, он старательно пересказал нам все новые городские сплетни, в том числе и про завтрашнюю экзекуцию.