Разбудила меня ружейная пальба. Я вскочил и увидел, что из леса по нам стреляют, и, даже не задумываясь, начал лихорадочно заряжать свою пенсильванскую винтовку. Нападающих я, впрочем, не видел, но даже если это англичане и даже если они меня бы и пощадили, я не мог позволить им убить ту, которую я за столь короткое время успел полюбить. А в голове крутилась мысль – все-таки эти русские были правы…

Интерлюдия

Где-то в Сибири. 20… г. Лейтенант Максим Носов, позывной «Дарт»

Как ни сопротивлялся Максим, но это язвительное прозвище с легкой руки Хаса к нему прилепилось. Когда он через месяц пришел к Хасу поговорить по поводу своего позывного, тот философски заметил, что законы группы неизменны: первое время человек ходит с тем позывным, который сам себе придумает, все остальное – с тем, который приклеит ему Группа. Окончательно добило Макса, когда на день Космических войск Хас под общий смех группы подарил ему деревянный джедайский меч, который по его просьбе изготовили бойцы батальона обеспечения. На мече была выжжена надпись: «Джедайский. 80 лэвел». Макс чуть со стыда не сгорел.

Впрочем, Самум славился своими выходками. Один «крабовый» берет Мажора чего стоит… На одной из пьянок Корсар в момент откровения рассказал Максу, что Хас этим отличался еще на ТОФе. Про одного его «заместителя» можно было только два часа рассказывать. Макс видел этого «заместителя» в кабинете Самума. Бейсбольная бита, настоящая, американского производства. На одной стороне было выжжено «заместитель командира роты по воспитательной работе», на другой – «Антизатупин». Она висела прямо позади кресла Хаса в канцелярии.

…Макс потянулся на каремате и перевернулся на другой бок, поправив рюкзак под головой. Группа выполнила свою задачу: «заминировала» объекты дивизии РВСН и сейчас вовсю отрывалась от преследования. На хвосте сидели абсолютно все: батальон ПДБ РВСН[112], ФСБ, милиция, даже пограничники. Такие учения проводились, как правило, каждый год, с различными родами и видами войск, а также со смежными структурами. Для Макса они были первыми.

Группу сбросили парашютным способом. Приземлившись, они собрали и спрятали парашюты, Хас снял координаты по GPS-навигатору и при выходе на ОДС[113] передал их в Центр. Потом за парашютами подъедут и заберут.

Группа сутки выходила к объекту, сорок километров по сопкам, без сна и отдыха. Только десять минут перерыва после пятидесят минут ходьбы, и так каждый час.

К объекту вышли уже после обеда. Еще восемь часов вели доразведку, вскрывая систему охраны и обороны, распорядок смены часовых, места расположения штаба, казарм и техобъектов. Параллельно группа отдыхала, готовясь к ночному мероприятию. Хас отказался от проведения налета, посчитав это нецелесообразным – сил было слишком мало. Решили провести диверсию. В два ночи группа выдвинулась к объекту, а в три тридцать все уже находились на точке сбора, усталые и довольные. Цели были заминированы, оставалось теперь только выйти на точку эвакуации. На очередном ОДС Самум доложил, что спецмероприятие провел, группа готова к «тактическому бегству». Вот после этого и началось… Ракетчики не сразу сообразили, что их часть подверглась воздействию диверсантов. Не было ни стрельбы, ни взрывов, ни всего того, что говорит о нападении на объект. Однако когда вышестоящее начальство с посредниками обнаружило макеты зарядов во всех ключевых местах, начался «Алярм». И теперь их гнали, стараясь найти, изловить и хоть чуть-чуть оправдаться за допущенные промахи.

– Дарт! Дарт!

Макса трясли за плечо. Он и не заметил, как, задумавшись, прикемарил. Сказывалась усталость…

Он открыл глаза и увидел Танка, замка группы.

– Вставай! Пора валить отсюда.

Макс вскочил, быстренько свернул каремат, приторочил его к рюкзаку и, подхватив оружие, занял свое место в походном порядке. Вся группа уже была построена, он встал в строй одним из последних.

– Джентльмены! – Хас говорил негромко, но его все слышали. – Нам осталась самая малость, она же и самое сложное: дойти до своих. До точки эвакуации пятнадцать километров. Там нас подберет вертушка. Каждый знает, что ему надо делать. Давайте немного поработаем.

И группа понеслась в ночь…

22 июня 1755 года. Медвежьи горы. Лейтенант Лев Быков, позывной «Мажор»

Лев только что сменился. Передав вахту Хазару, он завалился на свой коврик. Сон не шел, хотя усталость чувствовалась. Постой-ка на часах два через шесть днем, и час через три – ночью, в течение двух суток…

Сказать по правде, Лев и не надеялся попасть в «Студенческий СтройОтряд». Выпускник Саратовского училища внутренних войск мог мечтать лишь о службе в отряде «Витязь» и о том, что когда-нибудь он наденет краповый берет.

Кстати, «крабовый» берет ему прилюдно подарил Хас, отличавшийся едким чувством юмора. Не любивший внутренние войска и относящийся к их спецназу с предубеждением, он как-то на 29 августа[114] подарил Леве берет, выкрашенный в цвет вареного краба, и белую майку, на которой таким же цветом парни нарисовали горизонтальные полосы, превратив ее в подобие тельняшки. Под громкий смех все это было вручено Леве с наказом обязательно носить это дома на 27 марта и 29 августа.

Но не было бы счастья, да несчастье помогло. В 2007 году министром обороны стал человек, который в мебели разбирался больше, чем в армии. В 2008 году, в рамках «реформ», запущенных для развала, простите, преобразования армии, в военные училища был прекращен набор абитуриентов. Соответственно, с 2013 года армия столкнулась с кадровым голодом младших офицеров. Их просто неоткуда было взять.

По согласованию с Главкоматом ВВ МВД было разрешено набрать ограниченное количество лейтенантов-выпускников училищ внутренних войск. Таким образом Лева и очутился в сем богоугодном заведении. Отличавшийся с детства хорошим здоровьем и физической силой, посещавший все спортивные секции, наличествовавшие в его деревне под Оренбургом, курсант-выпускник сразу был отобран для прохождения дальнейшей службы в организации, о которой он не мог мечтать даже в самых своих смелых снах.

Но по сравнению с тем, где он очутился теперь, это были лишь цветочки. Сначала, конечно, было трудно. Но последние несколько дней – бои с англичанами, уничтожение «портрета с долларовой бумажки» и его войска, марш в Медвежьи горы – окончательно превратили этот мир в реальность, а Россия двадцать первого века осталась лишь в далеких воспоминаниях. Он не раз ловил себя на мысли, а было ли оно?