— А почему твоя племянница — идиотка? Она что, по доброй воле идет за столетнего старикана? — Кажется, меня ничто не удивит, я ведь уже немного знаю здешние нравы.

— Нет, все еще хуже. Она-то считает себя современной и образованной, — начинает рассказ Малика, одновременно вталкивая меня в ванную и открывая кран. — Только что окончила университет и стала полноценным инженером. Защитила диплом два месяца назад. Ей бы работу искать, ведь по ее специальности столько предложений! А она замуж идет. Кретинка! — кричит Малика, усевшись на сиденье унитаза, и всплескивает руками. — Зачем только учить таких?! Государство целые миллионы на них выбрасывает!

— Но что же все-таки не в порядке? Жених хреновый? — допытываюсь я.

— Да нет, с женихом они знакомы уже лет пять. Ей повезло — они влюбились друг в друга. Славный молодой человек, ее однокурсник.

— Так в чем проблема? Поженятся и пойдут оба работать. Они просто хотят быть вместе.

— Да они давно вместе. Тетя Мина и ее муж не такие, как мои родители, наоборот, они уж слишком современных взглядов. Молодые давно встречались, спали вместе, и все об этом знали. Даже я считаю, что это несколько неприлично, бросает тень на семью. Они разве что в одном доме не жили.

— Ну, знаешь…

— Что — «знаешь»? Знаю! А вдруг бы он на ней не женился?! И осталась бы одна уже не девственницей, прослыв шлюхой… Можно, конечно, заштопаться в Тунисе за тысячу долларов и снова строить из себя невинную, это сейчас нетрудно, но люди-то все знают, все видят. Кто бы на ней потом женился? Разве что какой-нибудь имбецил, ну или там дедушка, который уже одной ногой в гробу… Так здесь принято: девственность нужно отдавать только собственному мужу. Такова традиция.

— Да ведь все уладилось, они женятся, а ты ворчишь… — Я по-прежнему ничего не понимаю, и мне кажется, что Малика просто любит осуждать всех и вся.

— После свадьбы она уже не станет думать о работе и карьере — сразу побежит покупать колыбельку. Вспомнишь мои слова. Через девять месяцев появится крошка.

— Но это должно быть их общим решением… Вероятно, они умеют предохраняться, раз уж все предыдущие годы у них это получалось.

«Не то что у меня, — думаю я. — Залетела с первого же раза». Но стоит ли в этом признаваться, особенно Малике, этой эмансипированной моднице?

— После свадьбы любой арабский парень, даже самых современных взглядов, хочет как можно скорее заиметь ребенка. Непременно! Just now![24] — Малика смеется и двумя пальцами указывает на свое сердце — в знак того, что говорит чистую правду. — Иначе скажут, что с ним что-то не в порядке, что у него аппаратик не работает. А ведь ни один парень в мире не желал бы, чтобы о нем так говорили.

— Да уж…

— Увидишь, какой это ад — устраивать здесь свадьбу и готовиться к ней! А потом придут сотни дармоедов и начнут искать пятна на солнце, будут приглядываться, что не так, чтобы затем посплетничать и осудить нас. Но мы не сдадимся! Всем утрем нос, и пусть пожелтеют от зависти!

Вот это я люблю! Вокруг Малики всегда что-то происходит, и, когда ты с ней рядом, кровь быстрее бежит по жилам. Сломя голову я бегу вниз по лестнице, посвежевшая и вновь исполненная воодушевления. Все-таки жизнь прекрасна!

Мы входим в дом тетки Мины, который находится на той же улице, что и дом родителей Ахмеда. Они что, выкупили целый район?! Выгляжу я уже вполне прилично: волосы подстрижены и причесаны, кожа чистая, на ногтях блестит свежий лак; к тому же на мне новая кофточка, которую мы купили по дороге, поскольку Малика сказала, что моя старая майка — застиранная и в пятнах.

Тетка — симпатичная толстушка, одетая в традиционном стиле: на ней юбка до щиколоток и блуза с длинными рукавами, все из ткани самого высшего качества. Головной убор идеально подходит к наряду, а модные туфли-лодочки так блестят, что в них можно разглядеть свое отражение. Украшения она носит элегантные, хоть и не настолько изысканные, как у Малики. Ладони тетки Мины полностью выкрашены хной.

— Наконец-то познакомились, — говорит она уверенным глубоким голосом и протягивает мне свою сильную руку. — Только не называй меня тетей, это старит. Я Мина.

— Я Дот, но все здешние называют меня Блонди, — улыбаюсь я, сразу почувствовав к ней симпатию.

— Не слишком-то вежливо так тебя называть! Для меня ты Дот. — Вот она меня и подкупила. — А волосы ты красишь или они у тебя от природы такие?

— В детстве они у меня были еще светлее, — недовольно кривлюсь я.

— Каждая из нас хотела бы иметь такие же… Ну так что, какие у нас планы? — обращается она уже к Малике, провожая нас в гостиную и усаживая на кожаный диван.

— Записываем, что еще нужно сделать, и действуем.

— Все надо сделать, птичка моя, абсолютно все! — Мина нервно переплетает пальцы. — Лейла, ты наконец принесешь нам кофе или мы засохнем от жажды?! — кричит она в сторону приоткрытых дверей. — Моя дочь уже забыла обо всем на свете, ходит как спящая красавица. Ох, не знаю, что из этого всего выйдет! — Драматическим жестом Мина стаскивает с головы платок и бросает его на ближайший табурет.

— Только не надо паниковать, — успокаивает ее Малика. — Блонди… ах, прости, Дот, садись к компьютеру и печатай пункт за пунктом. — Она указывает мне рукой на большой письменный стол, на котором полным-полно всяческой офисной техники.

— Кто? Я? — Я таращу глаза. — Но я не знаю… не умею.

— Ну вот, а еще говорят, что арабы отсталые, — с удовлетворением констатирует Малика. — Неужели муж-компьютерщик не мог тебя хоть чему-то научить? Сам не хотел или ты обучению не поддавалась? — Ну и вредина же она!

Лейла, высокая бледная девушка крепкого, как и ее мать, телосложения, тихонько входит в комнату, неся в руках полный лакомств поднос.

— Привет. Я слышала, что ты пришла помогать нам. Спасибо, — обращается она ко мне приятным, чуть хрипловатым голосом.

Малика делает глоток кофе, черного как смола и приторно-сладкого, и тут же запивает его водой, такой ледяной, что зубы от самого ее вида ломит; затем она садится за компьютер, еще раз окинув меня насмешливым взглядом.

— Ну ладно, диктуйте, — бросает она тетке и ее напуганной дочери. — Что у нас по списку?

— Мы никак не можем выбрать зал, — начинает Мина. — Я считаю, это должен быть отель, приличный — «Эль-Кебир» или «Махари», они оба пятизвездочные…

— Бедняжка, видать, Аллах оставил тебя. — Малика снисходительно покачивает головой.

— И я то же самое говорю! — не выдерживает Лейла. — Это же выброшенные на ветер деньги! Мама, если для тебя они лишние, то лучше дай нам на свадебное путешествие!

— Да я и так вам дам! Я же все время даю вам деньги, черт подери!

Кажется, намечается маленький семейный скандальчик. Неужели арабы ничего не умеют решать спокойно? По любому поводу кричат друг на друга, оскорбляют, размахивают руками, да и до рукоприкладства частенько доходит… Ну что за бешеный народ! Меня это уже начинает раздражать.