— А вы считаете, что это возможно?

«Ишь ты, — иронически подумала Богарт, — делает вид, что о деньгах она не думала. Врешь, милая, врешь! Именно деньги и успех Бриттон, подтвердивший, что это возможно, и подтолкнули тебя вспомнить тот счастливый момент и даже какой рукой ты держала член Президента».

— Самое главное в том, что ваша попытка получить материальную компенсацию вам ничего не будет стоить, это говорит о том, что попытаться следует. Чтобы все было ясно, я хочу пояснить, что наш фонд будет выдвигать условия по компенсации в сумме большей, чем вы назовете. Вам, конечно, понятно — фонд таким образом создает запасы для оплаты услуг адвокатов и помощи тем женщинам, которые защищают свою честь, не требуя материальной компенсации.

— Да, да, я понимаю. Как вы считаете, сто тысяч — это немного? — увидев, что миссис Богарт как бы замешкалась, она поспешно добавила: — Можно немного и меньше требовать.

— Нет, с него меньше брать нельзя, иначе он даже не пожалеет о своих действиях, которые вас унизили. Я хочу предложить вам, миссис Цайс, следующее: наш фонд берет на себя все расходы по подготовке необходимых документов для предъявления иска. Естественно, мы оплатим и работу адвокатов. Но давайте договоримся, что в случае успеха вы получите не сто, а сто пятьдесят тысяч долларов, а все, что удастся выбить из Президента больше этой суммы, идет фонду. Согласны?

— А если мы проиграем?

— Вы ничего не теряете, убытки понесет фонд.

— Я согласна, миссис Богарт!

— Хорошо. Завтра утром к вам заедет адвокат Барбара Декарт и вы заключите контракт о том, что наш фонд будет представлять ваши интересы в этом процессе.

— В нем мы оговорим и сумму?

— Естественно.

— Да поможет нам Господь Бог!

Через пять минут миссис Богарт была уже в машине. В первую очередь она по мобильному телефону позвонила Барбаре Декарт и попросила, чтобы она на следующий день утром встретилась с Каролой Цайс и заключила контракт, затем обратилась к ловко управляющей машиной Кристол:

— Ты посмотрела?

— Да.

— Впечатляет?

— Не говорите, ужасно интересно!

— Тогда не откладывая начинай действовать.

— Да, миссис.

Президент Соединенных Штатов прекрасно понимал, что отмена уцара по Ираку не отменит атаку на него со стороны специального прокурора Томаса Гордона и республиканцев. Макоули мучительно размышлял о своих возможных шагах. Телевидение и пресса совершенно не говорили о том, что отмена удара по Ираку спасла многим американским парням жизнь, что согласие Ирака допустить на свою территорию специальную комиссию ООН с целью поиска оружия массового поражения, является тоже победой США и их Президента. Журналисты и просто любители жареного начали раздувать в прессе новый скандал. В их словах было все: и то, что Президент отменил удар по Ираку только потому, что удачно отделался с помощью денег от Люси Бриттон; и то, что испугался Саддама Хусейна и поддержки Россией диктатора. Даже в родной для Президента демократической партии началось брожение и критика.

Джон Макоули находился в своем кабинете и, дожидаясь прихода своих личных друзей и советников — сенатора Дейла Беймса и руководителя группы адвокатов Андриса Джонсона, которых он пригласил на десять часов утра, просматривал газеты. Откровенно говоря, ему эта пресса осточертела, но делать нечего, надо же знать в чем его обвиняют, и готовиться к отражению этих наскоков. Президент обратил внимание на большую статью в газете «Вашингтон таймс» за подписью Прудена-младшего, одного из ближайших дружков Джима Баррета — злейшего врага Макоули.

«И что же он пишет?» — подумал Президент и начал читать: «Когда у Пентагона все было подготовлено, вплоть до последней пуговицы на штанах последнего морского пехотинца, отправляемого в Персидский залив, а американские телевизионщики уже подготовили к эфиру первый выпуск телесериала «Гром в пустыне», наш Президент, до этого с легкостью, достойной иного применения, потратил на подготовку справедливого возмездия и наказания диктатора многие миллионы долларов, вдруг по непонятным причинам отменил удар. Что это? Трусость, которую он уже проявлял, когда уклонился в отличие от своих сверстников от службы во Вьетнаме? А может, трезвый расчет, что гром и молнии, связанные с иском миссис Люси Бриттон, миновали его? Какими бы мотивами ни пользовался наш Президент, мы уже можем с уверенностью сказать, что генеральный секретарь ООН, добившийся в Багдаде согласия Саддама Хусейна на прибытие в Ирак спецкомиссии ООН и допуска ее членов к закрытым объектам, спасал не мир, не демократию, а нашего любовника № 1 — он помог Макоули спасти свое лицо, представить дело как компромисс…»

Макоули швырнул газету на стол и громко выругался:

— Сука, подонок! Есть ли у него и ему подобных хоть что-нибудь человеческое?!

В этом момент дверь неслышно отворилась и в кабинет вошла секретарь Ева Мискури и тихо доложила:

— Мистер Президент, прибыли мистер Беймс и мистер Джонсон.

— Пригласите их сюда, Ева.

Когда молодая женщина выходила, Макоули с удовольствием осмотрел ее красивую фигуру и подумал о ней: «Единственное светлое пятно в Белом доме».

Президент все больше чувствовал, как влечет его эта умная и исполнительная красавица. Он часто вспоминал их беседу, которую они в один из выходных дней имели в этом кабинете. Президенту тогда стоило немалых усилий, чтобы не обнять ее и не пощупать красивую, аппетитно выглядывавшую грудь. Но он сдержался — пусть плод, прежде чем он попытается его попробовать, порадует его взор.

Размышления Макоули прервало появление друзей. Он встал из-за стола и, пройдя к ним навстречу, поздоровался с каждым за руку. Они устроились за низким столиком в углу кабинета. Стюард принес кофе, и Президент сразу же поделился с друзьями своим мнением о прессе и добавил:

— Я все время пытаюсь найти ответ на мучительный для меня вопрос: почему свободная, демократическая и могучая страна страдает от инквизиции, которую сотворил сам народ?

— Этому способствовали и сами президенты и конгрессмены, — после очередного глотка кофе произнес Джонсон и продолжил: — Все начиналось достаточно невинно. В 1964 году закон о сексуальных домогательствах был включен в законодательство о гражданских правах. Демократы-консерваторы из южных штатов включили тогда пол гражданина наряду с вероисповеданием, цветом кожи и происхождением в перечень оснований для возбуждения исков о дискриминации. К сожалению, никто тогда не понял, какую угрозу несет в себе эта поправка. За десять — пятнадцать лет судебная система расширила сферу применения этого закона до бесконечности. Теперь под обвинение, согласно этому закону, может попасть любой невинный поступок, пусть это будет скользкая шутка или даже просто знак внимания к человеку другого пола.

— Да, да, я помню, как по телевидению транслировалось слушание по делу судьи Кларенса Томаса, — присоединился к разговору сенатор. — В свое время Томас возглавлял комитет по равным возможностям, который своей деятельностью и накалял атмосферу в обществе. Томас и сам стал жертвой этого психоза. Некая дама, ее звали Анита Хилл, выдвинула против него обвинение в сексуальных домогательствах. Основанием послужило то, что судья неудачно пошутил относительно лобкового волоса на банке с содовой. И хотя Верховный суд оправдал Томаса, женщин Америки это телезрелище так возбудило, что посыпались тысячи аналогичных исков.