Возможно, ученые не распространяются на эту тему потому, что люди справедливо могут задаться вопросом, не влияет ли вегетарианство на их научную объективность. В своих исследованиях я постоянно сталкивался со случаями, когда вегетарианские активисты скрывали свои мотивы.

– Несколько лет назад у моего друга был случай: двое молодых парней пришли и спросили, могут ли они снять кадры для документального фильма о жизни фермеров, – сказал Фоеру один фермер. – Вроде хорошие парни. Но потом они смонтировали фильм так, что создавалось впечатление, что над птицами издевались… Все было вырвано из контекста[619].

– Когда я в 1990-е годы начал это исследование и обратил внимание на диетическую соль, – сказал научный журналист Гэри Таубс, – я взял интервью у специалиста по питанию из Гарварда, который рассказал мне о том, что в конце 1960-х начал заниматься диетологией, будучи студентом Беркли, чтобы продемонстрировать людям, что его способ питания является правильным[620].

Фоер отмечает, что активисты PETA использовали бывшего главу МГЭИК Раджендра Пачаури в качестве научного эксперта по вопросам изменения климата, потому что «он утверждает, что вегетарианство – это диета, которую в развитом мире должен соблюдать каждый исключительно по экологическим соображениям»[621]. Иногда Фоер осуждает животноводство по причинам, которые, по-видимому, больше связаны с антикапиталистической идеологией, нежели с окружающей средой. «Экономика рынка неизбежно ведет к нестабильности», – пишет он[622].

Такая логика заставляет Фоера нападать на искусственно выращиваемого лосося, называя его производство более вредным для окружающей среды, чем производство дикого, хотя, как мы видели, искусственная рыба не только обладает такой же пищевой ценностью, как и натуральная, но и открывает возможности для снижения чрезмерного вылова рыбы. А это, в свою очередь, самая крупная и наименее обсуждаемая тема в проблематике влияния человека на дикую природу[623].

«Должен сказать, что какая-то часть меня завидует моральной ясности вегетарианца, – пишет профессор журналистики Калифорнийского университета Майкл Поллан в своей книге 2007 года «Дилемма всеядного животного». – И все же отчасти мне его жаль. Это не что иное, как мечты о невинности; обычно они связаны с отрицанием реальности, которое может являться своеобразной формой высокомерия»[624].

Проблема с догматическим вегетарианством такая же, что и с догматическим энвайронментализмом. Подобная практика приводит к отчуждению тех самых людей, которые так необходимы для улучшения условий содержания животных и снижения влияний сельского хозяйства на окружающую среду.

– В 1980-х годах индустрия пыталась общаться с группами животных, и мы на этом очень сильно обожглись, – сказал фермер Фоеру. – Мы решили, что этого больше не будет. Воздвигли стену, и на этом все закончилось. Мы не разговариваем, не пускаем людей на фермы: стандартная процедура. PETA не хочет говорить о сельском хозяйстве. Они хотят покончить с сельским хозяйством. Они не имеют ни малейшего представления о том, как на самом деле устроен этот мир[625].

Таубс и Тейхольц, казалось, частично оправдали себя в конце лета 2019 года, когда «Британский медицинский журнал» (BMJ) опубликовал обзор научных исследований в области питания, перевернувшей десятилетия ортодоксальности. «Нет убедительных доказательств того, что диеты, в которых насыщенные жиры заменяются полиненасыщенными, снижают риск сердечно-сосудистых заболеваний или снижают уровень смертности», – говорится в исследовании. Авторы утверждают: мы «должны учитывать, что гипотеза о полезной для сердца диете недействительна или требует модификации». Один из авторов придумал термин «французский парадокс» в попытке объяснить, почему французы могут поглощать так много жирной пищи и не толстеть. Статья в BMJ и научные данные, собранные Таубсом и Тейхольц, указывают на то, что это все же не парадокс[626].

Месяц спустя, как раз когда вегетарианские критики начали реагировать на статью BMJ, престижный американский научный журнал Annals of Internal Medicine опубликовал два более крупных и дотошных исследования, касающихся потребления мяса. В них говорится, что любые негативные последствия употребления красного мяса для здоровья в той степени, в какой они вообще существуют, слишком незначительны, чтобы на что-то влиять[627]. «Конечно, это не означает, что теперь можно есть столько мяса, сколько вздумается, – написал медицинский обозреватель газеты The New York Times, которая в течение полувека пропагандировала диеты с низким содержанием насыщенных жиров. – Но проделана объемная работа, и результаты подтверждают предыдущие выводы о том, что доказательства против мяса далеко не так убедительны, как многие, похоже, полагают»[628].

Крестовый поход против углеводов и жира оказался таким же вредным для окружающей среды, как и для людей. Сделав свиней менее жирными, заводчики сделали их менее эффективными в преобразовании корма в массу тела. Режим с низким содержанием жира требовал больше зерна и, следовательно, больше земли, чем с нормальным[629].

Таким образом, многие опасения общественности по поводу мяса излишни. Потребители продолжают выражать беспокойство по поводу, например, использования стимулирующих рост гормонов в говядине, даже несмотря на то, что FDA, ВОЗ и Продовольственная и сельскохозяйственная организация пришли к выводу, что произведенное с их помощью мясо безопасно для человека. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что нам следовало бы больше беспокоиться об отсутствии жира в мясе, чем об использования гормонов при его производстве[630].

7. Не ешьте дикое мясо

Охота и потребление диких животных остается одной из основных причин сокращения их численности в бедных и развивающихся странах. Напомним, что за 50 лет, с 1960 по 2010 год, численность диких животных в мире сократилась вдвое. Леса в Африке, Азии и Латинской Америке, еще недавно заселенные ими, сегодня страдают от «синдрома пустого леса» из-за их убийства[631]. На более 50 % всех таксонов млекопитающих (единиц для классификации организмов) в бассейне Конго ведется нерациональная охота[632]. Бедные страны вроде Конго отчаянно нуждаются как в обеспечении своего населения большим количеством белка, так и в повышении продуктивности производства мяса, чтобы снизить нагрузку на среду обитания горных горилл, желтоглазых пингвинов и других исчезающих видов.

В то время как население развивающихся стран в период с 1964 по 1999 год увеличило потребление мяса на душу населения с 10 кг в год до 26 кг, жители Конго и других африканских стран к югу от Сахары не продемонстрировали никаких изменений в данном показателе[633]. Когда я спросил Бернадетт, как часто она и ее семья едят мясо, она задумчиво вздохнула и сказала: «Может быть, раз в год на Рождество». Хотя жители Конго не едят горных горилл, они по-прежнему убивают и съедают невероятные 2,2 млн тонн диких животных каждый год, потому что им не