– Да не знаю я больше ничего! – выкрикнула девушка. Твердо добавила: – Только одно. Мать… мама – убить не могла. Это безусловно…

– …в чем практически всегда уверены любящие родственники любого убийцы, – небрежно закончил Майк.

– Хватит чушь нести! – вспылила Татьяна.

– Просто улики бесспорны! – пожал он плечами. – Она арестована фактически на месте преступления. С оружием в руках.

– Кто-нибудь видел, как мама убивала? – бросилась в наступление Садовникова.

– Видели, как она входит в дом.

– Хотя бы слышали выстрел?

– В особняке прекрасная звукоизоляция, – пожал плечами толстяк. – Но полиция там оказалась через десять минут после Юлии. Она стояла над мертвым телом. И в руках ее был пистолет.

– Значит, мама пришла туда, когда Мирослав был уже мертв. А оружие схватила по глупости. Машинально.

– Судмедэксперт клянется, что убили его максимум за полчаса до визита полиции.

– А почему полиция приехала так быстро?

– Им поступил звонок. Анонимный.

– Вот и вся комбинация! Ее просто подставили! – триумфально выкрикнула Татьяна.

Детектив вздохнул.

– Нужно выяснить, кто им звонил. И кто входил в дом до матери!.. – добавила Таня.

Майк по-прежнему молчал.

– Ладно. Я поняла, что вам плевать. – Танин запал иссяк, она откинулась в кресле. – Надо, наверно, в наше консульство позвонить. Нет, сначала лучше Валерочке…

Детектив иронически поднял бровь.

– Я вам что-то должна за ваши услуги? – саркастически произнесла девушка.

И увидела в недоумении: огромный человек встает. Бережно касается ее руки. Произносит – на сей раз голос его звучит на удивление человечно:

– Таня, если бы что-то можно было сделать, я обязательно бы помог. Но ничего, кроме как искать хорошего адвоката, я предложить не могу…

И нервы ее сдали. Татьяна сначала истерически расхохоталась. Потом расплакалась. Майк не утешал. Ждал, пока она успокоится, – снова бесстрастный и незыблемый, будто скала. Даже воды не подал – Таня сама дотянулась до мини-бара, жадно выхлебала целую бутылку. Сухо произнесла:

– Хотя бы увидеться с ней вы мне поможете?..

– Да, – вздохнул частный детектив.

* * *

…Это было ужасно. Просто ужасно. Мамочка – всегда такая авторитетная, уверенная в себе, – теперь перепуганная, согбенная, словно старушка. Повторяет, как заклинание:

– Доченька, прости… прости…

И все заготовленные слова – из головы прочь, Таня обнимает мать, плачет – им хотя бы позволили остаться наедине. Без внешнего наблюдателя, всего лишь под оком видеокамеры.

– Я… я всегда учила тебя… – всхлипывала мать, – вести себя достойно, чтоб мне за тебя не краснеть… А сама, сама…

В голосе ее звенело неприкрытое отчаяние.

– Мама… – только и выдохнула Татьяна. – Но ты можешь хотя бы объяснить мне – зачем?!

– Он… Мирослав… позвонил мне. – Юлия Николаевна горько усмехнулась. – Наговорил, напел, убедил. Клялся, что все расскажет – и я пойму. Хотел все объяснить еще там, в сторожевой башне, я сама виновата, что убежала. И я… я… будто под гипнозом… – Юлия Николаевна всхлипнула, – пошла на его зов.

– Но зачем ты его убила?

– Таня, ты что? – Мать даже отпрянула. – Как тебе в голову такое могло прийти?! Ты тоже поверила им?!

– Но ты же сама говоришь, что виновата!

– …лишь в том, что доверилась Мирославу, – горько пожала плечами Юлия Николаевна. – Но я никогда и никого не смогла бы убить. Даже того, кого искренне ненавижу.

– Но…

– Мирослав позвонил мне туда, в отель. Умолял приехать к нему. В его дом. В наш дом, – печально усмехнулась мать. – Я исполнила его волю. Дверь была незаперта, я удивилась, что он не встречает, окликнула. Мирослав не отозвался. Ну, я и зашла. А там он… на полу. Лицом вниз. В крови. Дальше, – она судорожно всхлипнула, – ничего не помню.

– А пистолет? Говорят, у полиции есть пистолет – и на нем твои отпечатки пальцев?!

– Возможно, – склонила голову Юлия Николаевна. – Оружие валялось рядом, на полу. Наверно, я коснулась его, когда бросилась к Мирославу. Когда пыталась помочь ему…

– Дьявол! – гаркнула Татьяна. – А зачем ты наговорила им? – Она передразнила: – «Этот человек сломал мою жизнь!» Было такое?!

– Но это ведь действительно так, – ясными глазами взглянула на нее мать.

«Может, она издевается?!» – мелькнуло у Тани.

Пожалуй, нет. Просто в шоке до сих пор. И не понимает пока, что ей придется отвечать за убийство. За два убийства – в чужой стране.

– Я так хочу домой, – печально произнесла мама. – Кажется, все бы сейчас отдала, чтоб оказаться в своей квартирке. Укутаться в плед. Заварить чаю…

«Что мне стоило, идиотке, вчера остаться в отеле, с ней. Подождать, пока она проснется, не спускать с нее глаз, – покаянно думала Садовникова. – Нет же, потащилась на пляж. Смотрела на рыбок. Кокетничала с мальчишкой-скульптором… Или хотя бы почему я не догадалась просто забрать у нее телефон?!»

– Таня, прости меня, – еще раз повторила мать. – Я виновата, кинулась головой в омут. Но я ведь немолода, думала: последний раз в жизни шанс выпал. Я действительно любила Мирослава. Помнила его. Ждала. И еще мне так не хватало заботы. Любви…

– Мам. Все будет в порядке, – твердо произнесла Татьяна.

И в страхе подумала: «Что ж я Валерочке скажу?! Он-то меня сюда отправил, чтоб я за матерью присмотрела. А я…»

* * *

Работа плоха хотя бы тем, что требует свежей головы. Шеф их всех пас четко. Только глянет в глаза – и будто просканировал. Кто вчера сколько выпил, кто посмел похмелиться. И на «травку» у босса нюх, как у специальной собаки.

Но сегодня небеса сжалились. Начальник с самого утра отправился на происшествие, потому удалось сбежать в патио и сделать пару затяжек, благо косячок ядреный имелся. Вчера вечером подфартило, достался вообще за красивые глаза. А потом еще Педро, сторож, предложил ему «little sip». Так что день складывался очень даже душевно. Кларк блаженствовал под сенью агав в тенечке, покуривал – все в рамках закона! – «Кэмел» без фильтра, наблюдал, как по небу лениво ползут облака, а во дворе полицейского управления мечутся посетители. Народ самый разношерстный: раззявы-туристы (украли кошелек), кислого вида дамочки (поколотил муж), а еще курьеры с пиццей, хищнолицые журналисты, безутешные родственники – кутузка тоже рядом, в соседнем крыле.

«И чего неймется людям? – философствовал Кларк – косячок с раннего утра привел его в благодушное настроение. – Все спешат куда-то, волнуются из-за ерунды, лица озабоченные… Так вся жизнь в беготне пройдет!»