«В маленьком курортном городе Наугейме всевозможные торговцы получают каждодневно по несколько раз товары (провизию, колониальные товары, говядину и пр.) из Ганновера, Дармштадта, Франкфурта-на-Майне и других пунктов, не исключая и Потсдама, откуда ежедневно прибывает свежий ячменный хлеб. Все это идет conto-образно, по книгам, а затем, по мере накопления сумм, вытрассируется в круглых суммах на наугеймских торговцев с домицированием[3] этих векселей у их банкиров во Франкфурте, отстоящем от Наугейма в 3/4 часа езды. Ганноверские, дармштадтские и прочие торговцы продают на месте свои тратты на Франкфурт, получают таким путем авансированные ими наугеймским торговцам суммы (в товарах) и ликвидируют таким образом свои счетные отношения»83.

Выдача переводного векселя, как явствует из приведенной цитаты, служила для мобилизации долга, заключенного в торговых книгах предпринимателя. По мере необходимости кредитор трассировал — выставлял вексель — на своего должника и продажей его добывал необходимые наличные средства или погашал свой долг банку. По своей доброкачественности такие долговые обязательства ничуть не уступали самой твердой валюте.

Эмиссия русского векселя как небо от земли отличалась от описанной выше процедуры. «Продавец товара и покупатель протягивают, каждый в отдельности и оба вместе, одновременно все имеющиеся у них четыре руки… продавец, держа в одной руке продаваемый товар, протягивает в то же самое время другую руку для заполучения соло-векселя, без которого он товара не отпускает; покупатель товара с своим соло-векселем в одной руке собирается вручить самый вексель продавцу товара, протягивая в то же время другую руку за товаром, без заполучения которого он боится выдать вексель». Доминирование в российской торговле простого векселя С. М. Барац объясняет обоюдным недоверием сторон-контрагентов84.

По стандартам европейского делового мира русский торговый кредит относился к категории долгосрочного. Векселя со сроком погашения через три месяца во внутреннем товарообороте почти не встречались; преобладали шестимесячные, а то и девятимесячные срочные платежные обязательства. При расчетах с мелкими покупателями оптовики-торговцы предпочитали наличную валюту; в случае уплаты векселем цена товара возвышалась и процент за ссуду платился вперед. «Западные канонисты рано заметили, что договор купли-продажи очень легко может получить лихвенный характер, преимущественно когда при отсрочке платежа возвышается покупная сумма… Они поставили поэтому правилом, что время платежа или передачи проданного имущества не должно иметь влияния на размер покупной суммы»85.

Долгосрочность старого русского векселя считается его самым уязвимым местом. Почти не обращается внимания на такой его важный недостаток, как малоподвижность — производное колониального облика русской внутренней торговли. В России вексель один раз учитывался и в лучшем случае 2–3 раза переучитывался. И. И. Кауфман сообщает факт, когда в английской глубинке (Ланкашире и Йоркшире) в XIX веке циркулировали векселя со 120 подписями ремитентов на каждом, прошедшие через многие руки (будучи именными обязательствами, векселя переходили из рук в руки по передаточной надписи, делавшейся на обороте. — С. И.)86.

Из промышленных центров и экспортных торговых портов на окраины России направлялись дорогие промышленные товары, а обратно шла дешевая сельскохозяйственная продукция. Провинция поэтому почти всегда была в долгу перед центрами, тогда как обратное встречалось редко. Торговцы в Рыбинске, Харькове, Полтаве, не говоря уже о провинциальной глуши, имели в Петербурге, Москве, Одессе много кредиторов и лишь изредка — должников. С. М. Барац указывает, что применение во взаиморасчетах векселей предполагает некоторое равновесие между долгами и поступлениями. «Равным образом не представляется должнику возможным приобрести римессу для своего кредитора, ибо в месте его жительства нет надлежащих банкирских оборотов, нет торговли векселями»87.

К кредитованию экспортно-импортной торговли Госбанк относился более чем сдержанно: в отдельные годы он покупал тратты, затем почти прекратил это делать. Некоторое развитие эта операция получила лишь в Одесской конторе, и то в довольно своеобразных формах. Контора Государственного банка в Одессе учитывала тратту лишь в том случае, если на ней за комиссионное вознаграждение ставил свою подпись один из крупных местных купцов — директоров конторы. Ввиду таких порядков вексельный (или валютный) курс в Одессе превышал таковой в других центрах экспортно-импортной торговли на 6–8 %88.

Эмиссия торговых векселей в России очень тесно сопрягалась с промышленными ссудами. Отсюда и несколько настороженное отношение банков к дисконту — покупке векселей на деньги или в счет открытого заемщику кредита. Даже простой учет безупречных товарных векселей многими кредитными учреждениями признавался нежелательной операцией, чреватой иммобилизацией банковских капиталов, составленных преимущественно из бессрочных пассивов — простых текущих счетов наподобие тех, которыми нынешние россияне пользуются в отделениях Сберегательного банка по месту жительства. Неудивительно, что вексельный кредит в русских банках обставлялся многочисленными строгостями: в сумму открытого кредита включался как кредит по векселедательству, так и по предъявительству; нередко требовалось представить дополнительное имущественное обеспечение, личное поручительство и т. д. и т. п. Банки всячески стремились перевести кредит в форме специальных текущих счетов под обеспечение векселями (деньги можно было снимать со счета по мере нужды в них, а на вексельное обеспечение банк имел только залоговое право. — С. И.) в неудобный и невыгодный для клиентов, но менее опасный для банков простой учет (сумма клиенту выдавалась целиком за вычетом учетного процента. — С. И.).

Министр финансов не признавал беспорядочную ломку старых форм. Промышленный кредит С. Ю. Витте предлагал усовершенствовать, дополнив вексельный учет целевым кредитом без имущественного обеспечения, но с поручительством. «…Что касается кредита для крестьян, то это — вопрос первостепенной государственной важности. Между тем, организованный кредит для них совершенно отсутствует, а это ведет к тому, что они переплачивают ростовщикам, пожалуй, больше процентов, чем государству податей. Обдумывая вопрос об организации этой формы кредита, я пришел к заключению, что можно было бы прийти на помощь крестьянам или при посредстве известных помещиков, которым выдавались бы Государственным банком для этого определенные суммы, а они от себя раздавали ссуды крестьянам соседних селений и отчитывались потом перед банком; или же при посредстве земств»89.

Гарантией возврата промышленных ссуд должна была сделаться высокая нравственность кредитующегося, а правильности открытия кредита — личные качества исполнителей: банковских служащих и представителей деловой общественности, входивших в учетно-ссудные комитеты филиалов Государственного банка90. Правильная организация такого кредита могла снизить до минимальных размеров процент по нему, так как в состав этого процента по необходимости включалась еще и страховая премия за риск.