на кухню, чтобы что-нибудь приготовить, положил на стол упаковку с жирным цыпленком (кормили птичку явно анаболиками), охватила вторая волна задумчивости…

Ближе к сумеркам он сделал вылазку. Гуляющей походкой добрался до таксофона, убедился, что он работает. Девчонка с косичками и в смешной шапочке трещала, как старинный ундервуд. Развернулся, двинулся обратно, миновал свой дом. Дальше дорога плавно поворачивала. Справа начиналось незавершенное строительство. Слева тянулись жилые таунхаусы замысловатых очертаний. Прохожих было мало, гуляли несколько человек. Дом под номером 17 не отличался от собратьев, но был короче, имел лишь две входные двери. Слева проживала многодетная семья – по лужайке бегала малышня, стоял угловатый внедорожник «Фольксваген». С правой стороны возникла знакомая машина – старенький «Пежо» цвета детской неожиданности. Удивился – выходит, уже встречались? Но он не помнил лица той женщины. В доме на первом этаже горел свет. Второй этаж в этой секции имелся, но, судя по остроконечной крыше, совсем крохотный, видимо, спаленка. Крыльцо смотрелось опрятно, кусты вокруг лужайки – подстрижены. Становилось интересно. Он уже проследовал мимо, когда открылась входная дверь. Кустарник на обочине оказался очень кстати. На ветках сохранилась листва – сморщенная, засохшая. Из дома вышла женщина – в брюках, в наброшенной на плечи замшевой куртке. Она несла пакет с мусором. Контейнеры стояли в ряд у проезжей части. В запасе было несколько секунд, чтобы ее рассмотреть. Возраст – 32–33 года, невысокая, довольно плотная в кости, но не полная, волосы короткие, лицо приятное, с симпатичными щечками. Глаза какие-то грустные. «Интроверт, – предположил Кольцов. – Замкнута, сосредоточена на своем мире». Впрочем, шла она легко и быстро. Сработала педаль, распахнулась крышка бака, в него влетел пакет, и женщина заспешила обратно. Неочевидный признак отсутствия мужа – обычно мусор выносит мужчина. В памяти возникло фото Алексея Львовича Поплавского, совместилось с женским лицом. Не сказать, что одно лицо – глаза другие, нос и губы другие, и все же неуловимое сходство присутствовало. Это было любопытно. «Познакомиться бы, – задумался Кольцов. – Но как?»

Он прошел еще несколько домов, вышел к окраине поселка. Здесь тоже стояли недостроенные дома, но работы велись, присутствовала строительная техника. Видимо, на все участки компании не хватало ресурсов. Погода в этот вечер была приличной. Местная молодежь играла в баскетбол на площадке, ограниченной сеткой. Михаил покурил, наблюдая за сдержанными игроками (русские люди давно бы изматерились), двинулся обратно. Начинало темнеть. Его обогнала компания – молодые люди возвращались с игры. Снова стало тихо. Заморосил дождь. В интересующей его части 17-го дома горел свет, но уже наверху. Машина стояла на том же месте. Он рискнул – свернул направо между 15-м и 17-м строениями, вышел на задворки участков. В доме имелась задняя дверь, небольшая «приусадебная» территория. Через оградку можно было перешагнуть. Но дальше начинался полутораметровый забор – перешагнуть уже вряд ли получится, но перелезть можно…

Он постоял, изучая обстановку. На торце 15-го дома была глухая стена. Местечко безлюдное, не считая одинокой обитательницы таунхауса. Ее соседи – на другом конце здания…

Михаил вышел из переулка, двинулся дальше по улице. Проигнорировал свой дом, зашагал к таксофону. Дождь усилился, выгнал из поселка редких прохожих. Будка пустовала. Он заперся, набрал номер. Рихард снял трубку на третьем гудке.

– Герр Вайзингер? Это некто Козински, ваш партнер по бизнесу. Хорошо бы утром встретиться, обсудить одно взаимовыгодное дельце. Не возражаете, если я подъеду?

Из дома прозвучал испуганный женский вскрик. Давно стемнело, дождь на время прекратился, мирные граждане отходили ко сну. Михаил свернул в переулок, побежал, ускоряясь. Крик повторился. «О, боже правый! Кто вы такой? Что вам нужно? Немедленно уйдите прочь, я вызову полицию!» Видимо, в минуты сильного душевного волнения люди непроизвольно переходят на родной язык. Она кричала по-русски. «Вот интересно, – размышлял Кольцов, перепрыгивая через ограду, – православные люди (независимо от того, верят они или нет) кричат “боже правый!”. А как кричат католики – “боже левый”?»

Он подбежал к распахнутой двери черного хода. Про нее забыли и оставили открытой или взломали простейшим приспособлением, именуемым отмычкой.

– Это полиция! Что здесь происходит? – крикнул он. Впрочем, не в полную силу легких. Пусть спят спокойно мирные бюргеры.

В доме что-то загремело, раздался топот. Вылетел мужчина, одетый во все черное, – в шапочке, натянутой на уши. Нижнюю половину лица укутывал шарф. Незнакомец спрыгнул с крыльца. Михаил сделал вид, что собирается его перехватить. Обменялись парой символических ударов – со стороны смотрелось естественно. Злоумышленник припустил к забору, Кольцов погнался за ним. Оба перевалились через преграду один за другим. Дальше был овраг, какие-то кусты. Две тени катились с горки – и хотелось верить, что, кроме хозяйки квартиры, эту неотрепетированную постановку никто не видел. Из кустов в овраге раздавались звуки ударов. Стучать по собственной ладошке было больно. Жалобно выл «схваченный» злоумышленник. Глухо ругаясь, Рихард отряхивался.

– Ну все, хватит, Михаил, вы места живого на мне не оставили, избили до полусмерти… Думаете, мне в этой стране больше заняться нечем, кроме того как потакать вашим фантазиям? Я, кстати, рассказывал, что мне предлагали поехать советником посольства в Японию? Но я отклонил это предложение. Наверное, зря. Сидел бы сейчас со стаканчиком саке под сакурой, любовался бы ласковыми вечерними волнами…

– Не нужен вам берег японский, Рихард, вы и в этой стране хорошо исправляетесь… – Михаил с трудом сдерживал смех. – Вы не сильно испугали несчастную женщину?

– Боюсь, что сильно – аж по-русски закричала. Замок пришлось вскрыть, но там простецкая конструкция, устройство не пострадало. Бегите, успокаивайте – и приложите старания, чтобы она не вызвала полицию. Симпатичная, кстати, – хихикнул Рихард. – Ну, удачи вам, шпион. Побегу, у меня машина за соседним косогором. Обращайтесь, в общем… – Зачавкала земля под ногами, размытый силуэт сообщника исчез за деревьями.

Кольцов заспешил обратно, взобрался на склон, перевалился через ограду. В комнате на первом этаже горел свет. Женщина стояла на пороге, куталась в платок.

– Вы в порядке, фрау? – спросил Кольцов.

– Святой Иисусе, я так испугалась… – Она все еще дрожала. – Спустилась сверху, а внизу кто-то хозяйничает, роется в моих вещах… Я думала, он убьет меня… Вы так вовремя подоспели, спасибо вам огромное… – она говорила по-немецки, но в совершенстве языком не владела, коверкала слова, иногда с трудом их подбирала. Женщина всмотрелась. – Подождите, разве вы из полиции?

– Нет, конечно, – засмеялся Кольцов. – Крикнул первое, что пришло в голову. Проходил мимо, живу в двадцать третьем доме, вторая секция. Надо же, меньше двух суток здесь нахожусь, и уже приключение… Вы не пострадали?

– Нет, все в порядке, он даже не успел ко мне прикоснуться.