И кажется, ничего не украл… – Она отступила за порог, вытянула руку, и над крыльцом зажегся бледный свет. – Даже не знаю, как вас благодарить, герр… Мы с вами нигде не встречались?

– Разве что в магазине вчера днем. Вы стояли в очереди передо мной. Я только переехал, в холодильнике пусто, решил купить продукты…

– Да, наверное… Подождите, – спохватилась женщина, – я должна позвонить в полицию.

– Ваше право, – пожал плечами Кольцов. – А можете и не звонить. Это был наркоман, я его догнал и хорошенько объяснил, почему нельзя забираться в чужие дома. Пришлось применить физическую силу. Но эти люди по-другому не понимают. Он был напуган, заикался, потом вырвался и убежал. Я не стал его преследовать. Какой-то анемичный безвредный субъект, почти мальчишка.

– Но мне он таким не показался…

– Уверяю вас, он больше не придет. Эти люди трусы, если им хорошенько всыплют, то никогда не возвращаются. Вы рассмотрели его лицо?

– Нет же, у него, мне кажется, не было никакого лица…

– И зачем тогда звонить в полицию? Я тоже его плохо рассмотрел. Приедут со своими мигалками, наделают шума, а толк какой? Кого им искать? Вам нужно, чтобы соседи потом на вас косо смотрели?

– Хорошо, не буду звонить… – поколебавшись, согласилась женщина, – если вы пообещаете, что этот воришка больше не придет.

– Не придет, – кивнул Кольцов. – Знаю я эту публику. Если вам интересно, меня зовут Руперт Козински, я недавно переехал в Западный Берлин. Родом из Силезии, оттого такой акцент, на что вы, видимо, обратили внимание.

– Софи… Софья Брюстер…

– Очень приятно, Софи.

Немного помолчали. Женщина все еще нервничала, но начинала улыбаться, всматривалась в лицо своего спасителя. Вблизи она оказалась не хуже, чем издали. Мелкие морщинки вокруг глаз не портили лицо. «Хорошо, что русская, – подумал Михаил. – Исконная немка без разговоров вызвала бы полицию. А у русских в крови неверие в полицию (милицию, жандармерию и т. д.)».

– Может быть, чаю? – нерешительно сказала Софья.

– О нет, Софи, спасибо, не хочу вас беспокоить. Мне нужно идти, дела вечерние. А вы запритесь и ни о чем не беспокойтесь. Даю гарантию, что отныне вы в полной безопасности. Спокойной ночи…

Она пришла в полдень. Тонкий расчет оказался верен. В дверь постучали, Михаил открыл. Софья стояла на пороге – без шапки, в приталенной куртке, подчеркивающей достоинства фигуры, – и отчаянно смущалась. Она держала глубокую тарелку, прикрытую тарелкой меньшего размера. Застенчиво улыбнулась, потупила серые глаза.

– Доброе утро, Руперт… вы вчера так скоропалительно исчезли, я не успела вас толком отблагодарить… Испекла вам пирог с изюмом и курагой, вы же не откажетесь?

Он старательно изобразил недоумение, радость и смущение. Не сказать, что это стало сюрпризом, чего-то подобного ждал. Несколько раз подглядывал в щель между занавесками, навел порядок в комнатах, заправил постель, прилично оделся.

– Ой, что вы, Софи, не надо было, ведь мне эта услуга ничего не стоила… Но очень приятно, правда. Пройдете?

– Да нет, я просто хотела передать вам пирог… Вы, наверное, заняты. У вас жена, семья…

«Пробный шар» был запущен довольно неуклюже.

– Проходите, Софи, все в порядке. – Он отступил от двери. – Открою страшную тайну – я не женат. И ваш пирог в моей берлоге – просто праздник. Вы что предпочитаете в это время дня – чай, кофе, виски?

Она скромно улыбалась, украдкой оглядывала его холостяцкое логово, где не было даже намека на женское присутствие. Закипал чайник, оба страшно смущались.

– Ночь прошла спокойно, Софи?

– Да, я несколько раз просыпалась, всякие сны лезли в голову, но больше никто не вторгался… Вы оказались правы.

– Он не вернется, даю гарантию в сто процентов. Можете спать спокойно. Я когда-то служил в полиции и знаю эту публику.

– Так вы все-таки полицейский? – Софья засмеялась. Потом стала серьезной. – Вы же не сильно избили этого наркомана?

– Вовсе нет, Софи, просто пожурил. Но, каюсь, пришлось отвесить пару подзатыльников, чтобы подкрепить свои слова. Он ушел впечатленный, но целый.

– Тогда хорошо, – успокоилась соседка. – Давайте нож, я разрежу пирог. У вас есть в доме хоть один острый нож?

Он ловил себя на мысли, что не хочет, чтобы она уходила. Зачем ему такое счастье? Соседка вела себя скромно, разложила пирог по порциям. Пекла она сногсшибательно, Кольцов уписывал за обе щеки, нахваливал. Софья благодарно улыбалась, съела маленький кусочек, а то, что осталось, убрала в холодильник.

– Сегодня пятница, – напомнил Михаил. – Вы не работаете? Нет, прошу понять меня правильно, я очень рад вашему визиту, Софи…

– Работаю менеджером в логистической компании в Вильмерсдорфе, – объяснила Софья. – От прошлой жизни осталось высшее техническое образование, которое долгое время не могла никуда пристроить. Вынуждена сама себя кормить. В фирме дела не очень, работаю четыре дня в неделю – с понедельника по четверг. А вы чем занимаетесь, Руперт?

«Рабочая» версия была заготовлена. Он сообщил о ненормированном рабочем дне в юридическом агентстве, расположенном в районе Темпельхоф. Занятость – неполная, обязанности – что-то среднее между юридическим консультантом и частным сыщиком, в основном бумажная работа. Большинство обрабатываемых сведений – конфиденциальные. Несколько лет назад работал в полиции в Штеглице, но по ряду причин пришлось уйти.

Он ясно давал понять, что не любит говорить о себе. Женой к тридцати четырем годам не обзавелся, детей не родил. Была машина, но сильно пострадала в дорожном происшествии, поэтому теперь передвигается на такси.

– Послушайте, вам, наверное, нужно ехать по делам, а я бесцеремонно нагрянула в гости… – проговорила Софья.

– Все в порядке, – успокоил Михаил. – Дела в конторе тоже идут неважно, что, кстати, видно по моему скромному арендуемому жилью… Как насчет прогулки, Софи? Погода сегодня неплохая, местами даже солнечно…

Софья зарделась, кивнула, только сказала, что забежит домой и теплее оденется. Когда они вышли на улицу, соседка фрау Шлезингер от удивления проглотила язык. Не успел, мол, вселиться, а уже такое… Нахмурилась фрау Штайгер, возделывающая «огород», отставила тяпку, проводила парочку недобрым взглядом.

Ждать соседку пришлось недолго, она сменила куртку, на бегу подкрасилась и выбежала из дома. Гуляли несколько часов, наплевав на погоду, на косые взгляды местного контингента. Баловало солнышко, потом наплывали тучи и шел дождь. В такие минуты майор раскрывал свой трофейный зонт, а Софья брала его под руку и становилась как-то ближе. Ливень переждали у входа в супермаркет – потом тучи разбежались, солнце лизнуло округу. Гуляли по дорожкам вокруг пруда, постояли на мостике, под которым журчал ручей. О себе Кольцов рассказывал скупо – в принципе, все сказал еще на кухне. Софья повествовала о себе.

– Представляете, Руперт, до 27 лет я жила в Советском