Мадам Бертрансразу поняла, что дело приобретает серьезный оборот.

— Эта женщинанаденет платье сегодня вечером на бал, — сказала она. — Мне известен толькоадрес, по которому нужно доставить пакет.

Сегодня вечеромна бал? Теперь все было предельно ясно. На сегодняшний вечер был назначентолько один светский раут — бал у Эндрюсов. Непонятно только одно — зачемДжеймс попросил, чтобы платье доставили от имени Элизабет Эндрюс?

— Дайте мнеадрес, по которому нужно доставить платье, — мило улыбнувшись, произнесла ледиЛэвенхем. — Мне вдруг захотелось немного прогуляться по городу.

Выйдя из своейкомнаты, Кэролайн встретила в коридоре Минерву и баронессу.

— Я думала, что тыникогда не вернешься домой!

— Но ведь еще непоздно. Сейчас только начало пятого... — ответила Минерва и, посмотрев наплемянницу, ахнула. — Кэролайн, ты решила снять траур?

— Да! Тебе некажется, что пришло время сделать это? — спросила она и, увидев удивленное лицоМинервы, весело засмеялась. Кэролайн хорошо понимала недоумение тетки. Поправде говоря, она и сама себя не узнала, когда надела платье, которое ейприслала Элизабет. Сделав небольшой реверанс, Кэролайн, танцуя, вошла в своюкомнату. Минерва и баронесса последовали за ней.

Встав передзеркалом, Кэролайн еще раз окинула себя критическим взглядом.

— Что ты об этомдумаешь? Тебе действительно нравится, как я выгляжу? — спросила она у тетки.

— Мне трудносудить, ведь я видела тебя только в черных платьях, — сказала Минерва.Казалось, что она все еще не может привыкнуть к новому облику Кэролайн.

— Этотблекло-желтый цвет совершенно тебе не идет. В этом платье ты похожа на моль. Ктому же этот фасон вышел из моды лет пять или даже семь назад, и кружевнойшлейф — полная безвкусица, — откровенно высказала свое мнение баронесса.

— Шарлотта! —воскликнула Минерва, укоризненно посмотрев на подругу.

Баронессаудивленно взглянула на Минерву.

— Но ведь ты жесама просила меня высказать свое мнение.

— Ну зачем жесразу критиковать? Ты сейчас высказалась как настоящая француженка.

Баронессаоткрыла рот, собираясь что-то возразить, однако Кэролайн встала между ними.

— Баронессаправа, — сказала она Минерве. — Но у меня нет выбора — я надену либо этоплатье, либо черное. У меня нет ни одного серого или лилового наряда. Яперерыла все сундуки на чердаке, но не нашла ничего подходящего. У меня неттакого платья, в котором можно поехать на бал.

— Куда тысобираешься ехать? — спросила Минерва.

— ЭлизабетЭндрюс, моя школьная подруга, которая приезжала ко мне сегодня утром,пригласила меня на бал. И он назначен на сегодня! О, я совсем забыла! Тыпоедешь со мной?

Минерва покачалаголовой.

— Прости меня,но сегодня я не смогу с тобой поехать, — сказала она. — Вечером я буду занята.

— Это плохо, —вздохнув, сказала Кэролайн.

«Может быть, мневообще не стоит туда ехать?» — подумала она.

Как будтопрочитав ее мысли, Минерва произнесла:

— Ты обязательнодолжна поехать. Пришло время отказаться от траура. На балу ты сможешь приятноповести время.

— Конечно,Кэролайн должна поехать, — поддержала подругу баронесса. — Что ееостанавливает?

— Ей нужнакомпаньонка.

— Компаньонка? —удивленно спросила баронесса. — Но зачем? Кэролайн взрослая женщина.

— Шарлотта, вАнглии так принято. Знатные дамы, как молодые, так и пожилые, не должныявляться на светские рауты без сопровождения, — объяснила Минерва. — Ты стольколет прожила здесь и до сих пор не знаешь об этом?

— Ха! Какое мнедело до ваших нелепых английских обычаев? — Баронесса, внимательно оглядевКэролайн, спросила: — Горничная может быть компаньонкой?

— Да, может, —сказала Минерва, — если, конечно, эта горничная не молоденькая девица, аженщина средних лет, умеющая вести себя в приличном обществе.

— Моя помощницаМирабель подойдет на эту роль? Она примерно моего возраста. К тому же онавесьма строга и добродетельна, — сказала баронесса. — Если ей что-нибудь ненравится (например, то, как я веду себя), она всегда открыто говорит мне обэтом.

— Она подходиткак нельзя лучше, — обрадовалась Минерва, хлопнув в ладоши. — Спасибо тебе,Шарлотта.

— Да, спасибовам, — повторила Кэролайн.

Великодушиебаронессы тронуло ее до глубины души. Теперь она понимала, что Минерва былаправа, когда говорила ей о том, что баронесса, миссис Миллз и леди Мэриотносятся к ней, как к крестной дочери. И впервые со дня своей злосчастнойсвадьбы Кэролайн поняла, что она не одинока в этом мире, что есть люди, ккоторым она может обратиться за помощью в трудную минуту. На душе у нее сталолегко и спокойно. Повинуясь минутному порыву, Кэролайн наклонилась и поцеловалабаронессу в щеку.

— Я очень рада,что смогла помочь тебе, ma petite[16],— улыбнувшись, сказала Шарлотта.

Повернувшись кзеркалу, Кэролайн снова посмотрела на себя.

— Лиззи одолжиламне это платье. У нее есть и другие, но до них добралась моль, и только этоуцелело. — Она нахмурилась. — Если я не надену это платье, то мне придетсяпойти на бал в траурном одеянии, а это значит, что я не смогу танцевать, а еслия не смогу танцевать, то зачем вообще ехать на бал? — сказала Кэролайн. Онаподняла подол, потом снова опустила его. Баронесса права. Это платье давновышло из моды. К тому же кружева, украшавшие лиф, слишком обтягивали грудь.

— Что за ерунда!— воскликнула баронесса. — Ты должна поехать. Ты себе даже не представляешь,как долго я ждала, когда ты снимешь траур. Думаю, что я смогу подобрать длятебя что-нибудь.

Минерва иКэролайн, одновременно повернувшись, посмотрели на баронессу. Шарлотта былаодета в платье из ярко-желтого бархата, отделанное вишнево-красным атласом. Ктому же на платье был до неприличия глубокий вырез. Минерва решила облечьсомнения Кэролайн в слова.

— Спасибо тебе,дорогая Шарлотта, за щедрость, но мне кажется, что твои платья не совсемподходят для английских балов. У тебя несколько экстравагантный вкус.

— И что в этомплохого? — удивилась баронесса. — Зато все сразу заметят Кэролайн и скажут:«Какая красивая женщина!» — Протянув руку, она взяла Кэролайн за подбородок иосторожно приподняла его. — Все мужчины захотят потанцевать с тобой, а женщиныпросто позеленеют от зависти.

— Да, ноКэролайн уже давно не выезжала в свет, и я думаю, что ей нужно одеться так,чтобы... — Минерва замолчала, подыскивая нужные слова, — не привлекать к себеизлишнего внимания.