За городом было совсем не до шуток. Средних размеров озерца распадались на пруды и лужи. Речки высыхали до ручейков, потом высыхали и ручейки.

Прежде непроходимые трясины становились загадочным ковром, колыхающимся под ногами, как водяной матрас. Болотная зелень высыхала и съеживалась, зеленые перемычки между чащобами превращались в сухостой, который можно ломать охапками и бросать в костер вместо бересты.

Над Карельским перешейком установилось полное безветрие. Дым от пожаров висел над торфяниками, как воздушный шарик на нитке. От жары (а под тридцать держалось даже ночью) устали не только люди, устала и природа…

* * *

Вся остальная Россия тоже понемногу задыхалась. Но — по другой причине. Весенние подорожания никуда не ушли, и забыть о них удавалось, лишь думая о новых бедах и напастях.

РЖД в очередной раз признало пассажирские перевозки убыточными и ввело двадцатипроцентный летний тариф. И на купе, и на плацкарты. Большинство областных правительств, желая спасти бюджет, ввело такое же подорожание и для пригородных электричек.

Обычно от алчности железнодорожников население спасалось автобусами — душными, тесными, но дешевыми. Мелкие автобусные компании стали, было посылать «живые рекламы» прямо на вокзалы, соблазняя граждан демпинговыми поездками. Но на этот раз железнодорожники нанесли эффективный ответный удар.

За одну неделю произошли два ДТП с участием автобусов. Одно, на Северо-Западе, — исключительно из-за дыма. Жертв не хватило на федеральный траур, но было достаточно для энергичной газетно-телевизионной кампании; наиболее корректным и выдержанным с эпизодом был энтэвэшный фильм «Братский гроб на колесах».

На фоне таких страстей правительственный указ о том, что лицензии на междугородные перевозки может иметь не абы кто, а лишь крупные компании, смотрелся как народное требование. И указ не замедлил появиться. После чего число конкурентов РЖД одним махом сократилось на треть, а стоимость проезда в междугородных автобусах выросла примерно на столько же.

Тут произошел не сразу всеми замеченный, но характерный инцидент. Патриарх несколько раз обращался в правительство, а потом и лично к Премьеру с просьбой не поднимать железнодорожные тарифы и ввести мораторий на лицензирование автобусных предприятий хотя бы на период летних паломничеств. Ответили ему вежливо, но тарифы подняли.

Патриарх выступил с заявлением, в котором кроме очередного призыва народа к терпению впервые попросил власть имущих быть внимательнее к проблемам своих сограждан. А кто-то из патриарших приближенных отметил в своем блоге, мол, не стоит надеяться, что в ином случае Церковь заменит ОМОН: даже когда Иоанн Кронштадтский вышел с крестом к революционной толпе, она все равно пошла громить офицеров.

Следствием всего этого было некоторое охлаждение на официальном уровне между Премьером и Патриархом и совсем не холодная реакция некоторых пользователей Интернета. Прокатились две недобрые волны сообщений в ЖЖ и комментариев о «жадных попах, готовых урвать даже в кризис». Самая независимая из всех изданий, «Вольная газета», предположила, что если Патриарх будет вести себя, как Папа римский Иоанн-Павел II, то его ждет болезнь Альцгеймера. А популярная телевизионная передача «Гражданин и Закон» выпустила короткий сюжет о попах, вымогающих квартиры в наследство у одиноких старушек, и между делом легонько обвинило церковников в содомии.

Конечно, в то лето хватало и других беспощадных и пакостных информационных войн. Кто-то (ну, конечно же, не Премьер) организовал серию виртуальных нападений на Президента, старательно намекая, что он символ катастроф и проблем последних лет. Кто-то (ну, конечно же, не Президент) ответил утверждением, что правительство России послушно исполняет все приказы и прихоти монополий. Еще по мелочам поклевывали нового полпреда Северо-Западного округа, впрочем, чаще все-таки хвалили.

Но население, не охваченное Интернетом и равнодушное к аналитическим телепередачам, пока просто страдало. Причем по всей России: от дорогих поездных и автобусных билетов, от подорожавшего бензина, от дорогих продуктов и разгрома рынков. На Северо-Западе, и особенно в Питере, вдобавок к этому страдало от жары и дыма.

* * *

Глава самоуправления поселка Нямдора Борис Ульянович Военков пришел на рабочее место раньше обычного и выглядел заметно встревоженным. Подчиненные, вызванные вечерними звонками шефа, тоже пришли до начала присутственного времени..

— Проблема у нас, и, возможно, пренеприятнейшая, — сказал поселковый мэр. — Кто знает, что за люди поселились в пансионате еще с прошлого четверга?

Подчиненные — работники различных районных служб — стали строить разные догадки, из которых следовало, что никто толком ничего не знает.

Вообще-то пансионат существовал для туристов. Но в этом году туристы в Нямдоре стали редкостью. Главное же, двое приезжих вели себя непривычно. В лес не ходили, не рыбачили. Зато гуляли по поселку беседовали с жителями, заходили в организации. Одним словом, шпионили.

Версии выдвигались самые разные. Может, это политтехнологи, прибывшие перед выборами изучать электоральное поле? Или финансовая ревизия? Или террористы?

— Это мысль! — обрадовался мэр. — Нужно их милицией проверить.

Тут кто-то обратил общее внимание на отсутствие главы департамента по финансам — самого ругаемого, ценного и ответственного кадра администрации. Мэр пригорюнился. Если главного финансиста похитили боевики, еще куда не шло, но если его похитили ревизоры или он вступил с ними в сговор…

Глава уже хотел позвонить финансисту, но тут посыпались события, сделавшие звонок излишним.

Сперва позвонил зять, владелец двух магазинов и автозаправки. Сообщил, что на его глазах в поселок въехали пять машин и направляются к администрации. Уточнил: не милиция.

Мэру хватило ума и воли удержать восклицания и догадки при себе. Не стоит нервировать подчиненных раньше времени. Самому бы совладать с нервами.

Пытаясь совладать, Борис Ульянович лихорадочно вспоминал, кому задолжал, да еще столько, что на выбивание долгов пожаловала бригада аж на пяти автомобилях. Вроде как чист перед всеми…

Тут как раз таинственный кортеж подъехал к администрации. Одна из загадок разъяснилась сразу — поселковый главбух вышел первым и направился в здание, показывая дорогу остальным. Приезжая группа поднялась по лестнице и вошла в кабинет главы как к себе домой. Группу возглавлял мужчина средних лет с легкой сединой и, как показалось главе, со слишком самоуверенным, слишком хозяйским взглядом.

Борис Ульянович постеснялся попросить незнакомца представиться. А ведь он его видел. И недавно. Только где?

«Это новый полпред», — шепнули сзади.

— Здравствуйте, э-э… («Идиоты, да подскажите имя-отчество!»)

— …Михаил Викторович, — подсказал сам гость. — Здравствуйте, Борис Ульянович. Надеюсь, не очень нарушил ваши рабочие планы?