- Она о нас заботится.

- Я вижу. Жрать нечего, спать негде, сидите в грязи и в холоде, зато у мамаши лучшее место в доме.

- Она работает, устает...

- Кем - работает?

- Ну... шьет.

- Дома. Могла бы и подмести. А раз работает - значит, зарабатывает. Деньги где?

- Думаешь, все так просто?! Приехала тут, рассуждать...

Я махнула рукой.

- Не рассуждать, Ванечка. Некогда мне рассуждать. Работать будем. И для начала порядок наведем, а там посмотрим... кстати, почему у нас никакой живности? Хоть кур бы завели, или кроликов... невелик труд!

Ваня вздохнул.

- Матери тяжело...

Я почувствовала, что зверею. Мало я этой дуре вломила, ой, мало...

Гррррррр!

***

Во дворе послышался визгливый голос мамаши.

- Вот, сюда пожалуйте...

Мы с Ваней переглянулись, и поспешили навстречу гостям.

Гостем оказался молодой мужчина лет тридцати, с белым чемоданчиком.

- Добрый вечер, - произнесла я. - Господин...?

- Ремезов, Гаврила Иванович. Я фельдшер. Ваша мать сказала, что у ребенка тяжелая травма...

Вот ей бы такую и нанести! Два раза!

Ну ладно, хоть кого нашла.

- Проходите, господин Ремезов. Вы имели дело с вывихами и переломами?

- Да. А вы...

- Синютина, Мария Петровна. Рада знакомству, - сухо представилась я. - Мой брат, Иван Петрович. Второй брат, которому требуется помощь, там, на печи. Вань, помоги ему слезть...

Второй раз просить не потребовалось.

Гаврила Иванович получил от меня жирный плюс за то, что вымыл руки, и только потом подошел к пациенту.

- Ну-ка, показывай... ох!

Нога произвела впечатление.

- Давно это? Мария Петровна?

Мамаша помалкивала с видом пресвятой мученицы.

Недомученницы, ежь! Но я исправлю!

- Больше суток.

- Ох, плохо-то как... что ж сразу не пришли?

- Господин Ремезов, я в городе ровно два часа. Ну, три, - ледяным тоном произнесла я. - Почему моя мать не обратилась к вам раньше, даже не представляю.

- Я... мне плохо было! - вякнула мамаша. - Даже ходить не могла!

Было?

Будет тебе плохо, я с тебя весь жир сгоню, дрянь такая! Небось, до вокзала мигом доскакала, и полдня там пропрыгала... сплетни собирала?

- Так... похоже, вывих. Здесь больно?

- Да.

- А здесь? Вот так?

- Д-да...

- Ясненько.

Фельдшер достал из чемоданчика что-то, смутно напомнившее мне губку, накапал на нее раствор из пузырька.

- Дыши, малыш.

- Это что? - подозрительно поинтересовалась я.

- Хлороформ. Если б сразу вправлять, было бы проще. А так надо обезболить, а то у мальца сердце зайдется...

Я кивнула.

После нескольких вдохов глаза у мальчишки закатились, и он обмяк.

Гаврила Иванович ловко подхватил и малыша, и губку, кивнул Ване.

- Вот тут прижми, и держи.

И как-то ловко повернул, дернул Петину ногу...

Мальчишка взвыл даже во сне.

Я погладила его по голове.

- Все хорошо, маленький...

- Мне плохо! - напомнила о себе мамаша.

- Сейчас нюхательную соль подам, - огрызнулась я. Захотелось навернуть мамашу ухватом. Но вместо этого я забрала у фельдшера из чемодана губку. Вытащила нужный пузырек под ошалевшим взглядом хозяина, который даже вякнуть ничего не успел, накапала еще дозу.

И спокойно вручила мамаше, которая сидела в углу.

- Дыши. Полегчает.

Хлороформ быстро выветривается, да и концентрация на такую тушу должна быть побольше, но - получилось.

Через пять минут спящих стало двое.

- Извините, господин Ремезов, - покаялась я.

Фельдшер только рукой махнул.

- Все в порядке, Мария Петровна, я все понимаю...

Я развела руками и мило улыбнулась. Ваня ловко строгал досочки для лубка, а Гаврила Иванович прибинтовывал Петину ногу.

- Все будет в порядке с парнем. Пусть недельку ногу побережет, а потом придете показаться.

- Спасибо, господин Ремезов. Сколько мы вам должны?

- Рубль...

Цена была явно завышена, но я молча вручила мужчине полновесный целковый.

Заслужил.

- Благодарю вас. Мы обязательно придем.

- Да... спасибо, - закивал Ваня. - А Петя долго еще проспит, господин доктор?

Ремезов даже приосанился. Вот что с человеком лесть делает.

- Думаю, с полчаса. Я ему маленькую дозу дал.

- Вы нам очень помогли, - с чувством произнесла я.

- Всего вам наилучшего, - попрощался фельдшер и ушел.

Я достала из печи аккурат к этому времени упарившуюся курицу с пшеном.

***

- Ванечка, ты себе невесту нашел?

Я обернулась.

М-да. Дите рабочей окраины, было у нас такое выражение. Стоит на пороге девчонка, и смотрит...

Нет. Не шлюха. Это сразу видно, взгляд у нее не продажный. Но тоже, тот еще волчонок. На Ваню похожа, кстати. Маша повыразительнее была, а эта вообще ни о чем. Мышь серая лабораторная, с первого взгляда от стены не отличишь.

Четырнадцать лет - здесь возраст расцветающей женственности. У этой...

Либо, он будет позже, либо никогда.

Фигура плоская, волосы серо-русые, глаза серые, лицо не особо выразительное, на улице встретишь и мимо пройдешь. А здесь модели не в чести.

В высшем свете еще туда-сюда. А вот у простого народа баба должна быть в теле.

- Арина? - прищурилась я.

- Я-то Арина. А ты...

- А я - Мария. Не помнишь?

- А, старшенькая пожаловала?

- Цыц, сопля, - опомнился Иван. - Ты где шлялась целый день?

- Твое какое дело?

Я вздохнула. Сейчас бы и эту оттрепать, но сил не просто не осталось - они в минус ушли.

- Садись, кушать будем.

- Хлеба с молоком, что ли?

- У вас это что - блюдо месяца? - окрысилась я. Поймала недоуменные взгляды и махнула рукой. - Курицу с пшенкой. Будешь?