Конечно, Кшесинская была незаурядной танцовщицей, и у нее имелись свои искренние поклонники. Они, к примеру, не стеснялись ни расстоянием, ни затратами исключительно для того, чтобы во время ее выступления в Москве скатать в первопрестольную, посетить спектакль, устроить балерине восторженный прием и вечерним поездом отбыть обратно. Выдающийся советский балетмейстер Ф.В. Лопухов[42] (1886–1973), к числу ее поклонников отнюдь не относившийся, тем не менее признавал: «Маленького роста, с ногами далеко не идеальной формы, с плохими пуантами и полупузырчатыми икроножными мышцами, Кшесинская тем не менее интересно исполняла terre à terre[43] партии лирико-драматического плана…Кшесинская как-то броско, блестяще, я бы сказал – по-шляхетски, делала большинство па классического танца, культивируя резкость, силу и некоторую небрежность, свойственные итальянской школе. Но это лишь одна сторона ее таланта.

Было что-то в Кшесинской, что в некоторых движениях делало ее подлинно русской балериной, отделяя от плеяды итальянских артисток, которые еще царили на сцене Мариинского театра в прошлом веке даже в балетах Чайковского и Глазунова. То ли удальство, то ли размах, то ли стремительность и мужественность, то ли темперамент, проявлялись всплесками, придавая ее исполнению традиционных па привлекательность, и волновали публику».

Но хороших балерин в Мариинском театре было не перечесть, и за звание первой шла отчаянная борьба. Некоторые, подобно В.А. Трефиловой и Т.П. Карсавиной, даже ездили для совершенствования своего танца в Италию. По воспоминаниям артистов, тщеславие балерин стало хорошим источником дохода для режиссера балета Н.С. Аистова, главного балетмейстера М. Петипа и их помощников. Они поручали разучивать роли нескольким балеринам, но первой выходила на сцену та, которая дала наиболее крупную взятку. Касательно ролей Кшесинская проблем не имела, выходя на сцену лишь в тех партиях, в которых пожелает. Она раз и навсегда закрепила за собой несколько балетов, в частности «Тщетная предосторожность», «Дочь фараона» и «Эсмеральда» (по роману В. Гюго «Собор Парижской богоматери»), в которых никто кроме нее не имел права появляться, и зорко следила за этим. Зрители, истосковавшиеся по любимым спектаклям, должны были осознавать, что главные партии в этих постановках никто лучше нее станцевать не сможет. В 1900 году в театр была приглашена на гастроли итальянская балерина Гримальди. В контракте, как оно и положено, были перечислены все балеты, в которых ей предстояло выступить, в том числе «Тщетная предосторожность», в каковом гастролерша и начала репетировать главную роль. Вот как описывает директор императорских театров В.А. Теляковский то, что произошло далее:

«…Кшесинская заявила:

– Не дам, это мой балет.

Начались телефоны, разговоры, телеграммы. Бедный директор метался туда, сюда. Наконец, шлет министру двора шифрованную телеграмму в Данию, где тот в то время находился при государе. Дело было секретное, особой государственной важности. И что же? Получает такой ответ: „Так как балет этот Кшесинской, то за ней его и оставить“».

Когда директор князь С.М. Волконский издал распоряжение о наложении штрафа в размере 50 рублей на Кшесинскую за самовольное изменение в театральном костюме, она сочла это оскорблением, «не соответствовавшим ее жалованию и положению», и добилась его увольнения.

Что же касается поддержания ореола немеркнущей славы вокруг своей личности, здесь балерина проявила тончайшее знание человеческой натуры и саморекламы, не брезгуя прибегать к давно испытанным приемам, и платила, платила и платила за свой успех, тем более что деньги в ее распоряжении были немалые.

На спектакли Кшесинской специальный агент балерины раздавал клаке три десятка билетов на места в верхних ярусах. Задачей было поддерживать аплодисменты истинных почитателей таланта балерины и заглушать свист и крики недоброжелателей. Интерес публики надлежало также поддерживать безупречным внешним видом: Кшесинская в балетах на любой сюжет, из любой эпохи и жизни любых народов была причесана по последней моде, затянута в корсет и блистала роскошными драгоценностями. Костюмы для нее часто заказывались у первой женщины-кутюрье французской высокой моды Жанны Пакен. С исторической правдой они не имели ни малейшей связи, но были исполнены в тех цветах, которые в этом сезоне были в моде в Париже. Для придания большей пикантности балерина в нарушение всех правил выступала в чрезвычайно коротких юбках, оправдывая это своим малым ростом. Между прочим, она даже внесла небольшое усовершенствование в костюм балерины, сохранившееся до сих пор, – заниженную талию в балетной пачке, позволявшую укоротить юбку. Обычная талия в тюниках сохранилась только в романтических балетах XIX века. Ей никак нельзя было отказать в трудолюбии и виртуозности, но с целью поразить зрителей результатами оных Матильда Феликсовна платила Петипа по 100 рублей за каждую новую роль, дабы балетмейстер включил в рисунок танца выигрышные па.

Что касается поистине железной воли Кшесинской, то сохранилось прекрасное свидетельство выдающейся балерины Тамары Карсавиной. «Матильда сама назначала даты своих спектаклей и всегда танцевала только в разгар сезона. В остальное время она отдыхала, прекращала регулярную тренировку и безудержно предавалась развлечениям. Всегда веселая и смеющаяся, она любила приемы и карты. Она была одарена совершенно поразительной жизнеспособностью и силой воли. За месяц до появления на сцене Кшесинская целиком отдавалась работе – усиленно тренировалась, отказывалась от всех визитов и приемов, ложилась спать в 10 часов вечера, взвешивалась каждое утро, ограничивала себя в еде, хотя ее диета и без того была достаточно строгой. Перед спектаклем она оставалась в постели двадцать четыре часа и лишь в полдень съедала легкий завтрак[44]; в театр приезжала к шести, чтобы иметь в распоряжении два часа для экзерсиса и грима.