Судьба этой женщины уникальна. Мария-Матильда Кржесинская (именно такие имя и фамилию она носила по паспорту) родилась 19 августа 1872 года и скончалась 6 декабря 1971 года, немного не дожив до своего столетия. В Мариинском театре она добилась звания «прима-балерина ассолюта», чего не удалось ни одной из ее современниц и соперниц, и искусствоведы совершенно серьезно ставят Кшесинской в заслугу то, что она положила конец засилью иностранных танцовщиц на русской сцене. Фортуна наделила Матильду Феликсовну привлекательностью, несомненным талантом, железной волей, целеустремленностью и жизнерадостным нравом. Но не столько важны ее сценические успехи, сколько ее романы в юности с наследником российского престола, будущим императором Николаем II, а затем долголетнее одновременное пребывание в связи как с великим князем Сергеем Михайловичем, так и с великим князем Андреем Владимировичем, хранившими ей верность до самой смерти. Как оно всегда и случается, жизнь Кшесинской обросла множеством преданий, к созданию многих из которых она приложила свою прелестную ручку, ибо была несравненным мастером саморекламы. Историю перипетий как личной, так и сценической жизни Матильды публика черпает в основном из ее неоднократно издававшихся мемуаров. Однако же многое в них не вяжется с известными фактами или даже опровергается сохранившимися воспоминаниями многочисленных современников и ранними дневниками самой Матильды Феликсовны.

Она была пятым (младшим) ребенком своего отца, «короля мазурки» Ф.И. Кшесинского и 13(!) отпрыском танцовщицы Ю.С. Доминской, в первом замужестве Леде[38]. Впоследствии Матильда поддерживала весьма тесные связи с некоторыми детьми матери от первого брака, которые также служили в труппе Мариинского театра. В своих мемуарах Кшесинская уверяет, что в детстве часто слышала от отца рассказ о происхождении их рода от графов Красинских. Однако с тех пор ни русским, ни польским исследователям не удалось найти никаких документов для подтверждения этой версии, поэтому оставим это утверждение на совести балерины. Несмотря на большое семейство и невысокий оклад балетных артистов, Кшесинские отнюдь не бедствовали, ибо глава семейства Феликс Иванович, непревзойденный исполнитель мазурки, очень недурно подрабатывал частными уроками и даже оборудовал для этой цели в своей квартире специальный зал. В то время умение хорошо танцевать этот сложный бальный танец считалось неотъемлемой частью воспитания истинно светского человека, люди даже делали на этом карьеру. На эти побочные заработки Кшесинский-отец смог купить небольшое имение в шестидесяти верстах от Петербурга и держал в нем молочную ферму, которая опять-таки давала некоторый стабильный доход. Во всяком случае, в балетное училище приходящие ученицы Юлия и Матильда приезжали в собственном экипаже.

В 1890 году младшая дочь танцора закончила театральное училище и была принята в кордебалет Мариинского театра, где уже служила ее сестра, Юлия Кшесинская-первая, на шесть лет старше, и брат Йозеф, старше на четыре года. Безусловно, попав с колыбели в балетный мир, Матильда знала все его легенды и предания, в первую очередь о низкого происхождения фигурантках, сумевших подцепить себе высокопоставленного покровителя, вплоть до какого-нибудь великого князя. Она понимала, что особо рассчитывать на законный брак с аристократом ей не приходится, хотя и были такие примеры, как Анна Прихунова (1830–1887), дочь камер-лакея, ставшая женой князя Л.Н. Гагарина, московского губернского предводителя дворянства, или поэтичная и очень талантливая Марфа Муравьева (1838–1922), дочь вольноотпущенного крепостного, рано оставившая сцену ради замужества с предводителем дворянства Санкт-Петербургского уезда Н.К. Зейфертом. Да и вряд ли ее прельщали радости спокойной семейной жизни. Матильда уже вкусила от этой отравы – страстного желания сценического успеха, она жаждала грома аплодисментов, восторженных выкриков, многократных вызовов на сцену, поклонения публики.

В ту пору главные роли в балетных спектаклях Мариинского театра исполняли гастролировавшие итальянские балерины, поражавшие зрителей своей виртуозностью. Дабы хоть как-то сравняться с ними, Кшесинская начала заниматься с итальянским преподавателем Э. Чекетти и достигла больших успехов, что немедленно отметили театральные критики. Но такой путь к славе грозил растянуться на многие годы, тем более что все первые роли танцевали иностранные гастролерши, а русским танцовщицам приходилось трудиться по десять-двенадцать лет, чтобы получить звание балерины. Необходимо было найти такого покровителя, который помог бы ей перескочить весь этот длинный путь в один прыжок. Такую помощь был в состоянии оказать только кто-то из великих князей. Еще лучше – наследник престола, которого, как живо сообразила Матильда по ходившим в театральных кругах сплетням, не так уж трудно завлечь в свои сети.

С легкой руки хитрой и неглупой балерины история связи с цесаревичем подается как страстное увлечение двух молодых неискушенных сердец. Однако что касается Николая Александровича, то он уже делал попытку устроить свою досупружескую жизнь с певицей из Мариинского театра. Кшесинской, конечно же, об этом было известно, эту нашумевшую историю знал и весь Петербург, но почему-то все, кто берется за написание книг о Матильде, предпочитают умолчать об этой истории. С другой стороны, понятно, почему – тогда история о чистой первой любви цесаревича к маленькой балерине приобретает совсем иной оттенок, вовсе не романтический.

Евгения Константиновна Мравина (1864–1914) была некоторым образом белой вороной в оперной труппе Мариинского театра. Как известно, божий дар дается человеку свыше, и Господь всемогущий зачастую отличает им людей происхождения низкого и, с точки зрения сословного общества, недостойных становиться на одну доску с сильными мира сего. Они могут услаждать слух и зрение могущественных и богатых, дарить им непередаваемые переживания, даже вызывать слезы и желания стать чище и лучше, – но, тем не менее, должны держаться от избранных на очень приличной дистанции. Известно, что еще в XVIII веке лицедеям отказывали в праве быть похороненными по церковному обряду. Постепенно такое отношение несколько смягчалось, но в России XIX в. к труженикам сцены отношение было все еще полупрезрительным и театральная профессия – занятием, недостойным благородного человека. Если дворянин все-таки выбирал стезю лицедея, – а такие случаи были не так уж редки, – он обычно выступал на сцене под псевдонимом, дабы не позорить достойную фамилию и свою родню.

Именно так поступила Евгения Константиновна, дочь генерал-майора К.И. Мравинского[39]. Она родилась в Петербурге, в детстве получила сначала обычное домашнее воспитание будущей барышни из хорошего общества, а затем завершила его в Екатерининской гимназии, где ее серебристый чистый голосок впервые привлек внимание преподавателей. Вместе с гимназическим хором она принимала участие во всякого рода благотворительных праздниках и концертах. Известная салонная певица и общественный деятель, жена министра финансов Ю.Ф. Абаза, порекомендовала ее известному петербургскому баритону и педагогу, знатоку итальянского бельканто И.П. Прянишникову. Тот пришел в восторг от юного дарования и начал заниматься с ней. Далее Евгения совершенствовалась у лучших педагогов Европы – у М. Маркези и профессора консерватории А. Бакса в Париже, у Дезире Арто[40] – в Берлине. В августе 1885 года она дебютировала в партии Джильды в опере Верди «Риголетто» в небольшом городке Витторио-Венето близ Венеции. Успех юного колоратурного сопрано у итальянской публики, тонких и придирчивых знатоков вокала, был огромный. Местная пресса отреагировала следующим образом: «Она была хороша, как мадонна Рафаэля. Голос у нее удивительно чистый, она пела безо всяких усилий, как поют птицы». За две недели Евгения девять раз пела Джильду. «…Пою радостно, весело, беззаботно, счастливо, – сообщала она в письме домой. – Все меня (даже в магазинах) называют „примадонна“. Получаю массу писем с предложениями бросить сцену и выйти замуж за каких-то маркизов и графов итальянских». Этот успех облегчил ей путь на сцену Мариинского театра, уже в январе 1886 года она под фамилией Мравина дебютировала на петербургской сцене в той же роли Джильды вместе со своим педагогом Прянишниковым, исполнившим партию Риголетто. Мравина была не только превосходной певицей, она была наделена еще и ярким актерским дарованием. Певица неустанно работала над собой, брала уроки актерского мастерства у актера Н. Сазонова из Александринского театра и пластики и танцев – у артиста балета А. Чистякова. И все ее многогранное творчество дополнялось еще и тем, что она была настоящей красавицей, что еще более усиливало впечатление от создаваемых ею образов.