Каннингем попытался убрать руки, приказать — хотя бы мысленно! — магии погаснуть, но ничего не получалось. Она, неконтролируемая и дикая, вилась вокруг Дараэллы, словно паутина вокруг жертвы паука.

— Видишь, — усмехнулась горная ведьма. — А ты говоришь, что понимаешь, когда колдуешь.

Геор был уверен в том, что сейчас Дара уверенным движением порвет эти магические цепи, а она вместо этого обвила его шею руками и сама поцеловала. Тот пыл и страсть, с которыми ведьма впивалась в губы Каннингему, почему-то показались ему искусственными, лживыми и неестественными — в первые секунды. Но он, вместо того, чтобы разорвать этот замкнутый круг, отпрянуть от нее, только крепче обнял Дараэллу за талию, отвечая на поцелуй.

Сознание спешило куда-то улизнуть, и Геор, признаться, даже ничего не делал, чтобы оставаться в себе. Пальцы беспорядочно скользили по шнуровке платья Дараэллы, путались в бесконечных крючках и застежках. Поразительно, как вчера легко удалось справиться с ее нарядом; сегодня Геор чувствовал себя мальчишкой, который все-таки получил доступ к телу своей возлюбленной, но опозорился, не сумев даже нормально ее раздеть.

Дара вдруг поймала его за запястья, заставляя остановиться, и сама забралась к мужчине на колени. Она все еще обнимала его за шею, но как-то уже по-другому. В глазах полыхал синий ведьминский огонь, а магические оковы, связывающие их между собой, стали крепче.

Девушка подалась вперед, коснулась губами его скулы, оставляя спешную и почти неощутимую дорожку поцелуев, пробежалась пальцами по воротнику, то ли поправляя, то ли прицениваясь, как бы расстегнуть рубашку…

И тихо прошептала на ухо:

— Теперь ты понимаешь, что такое горная ведьма?

Геор сначала хотел удивиться — к чему она такое спрашивает, — а потом наконец-то понял, что произошло. Синие цепи, прежде сковывавшие Дараэллу, теперь тянулись вдоль его плеч, опутывали руки. Неощутимые ленты, переливавшиеся десятками оттенков, они медленно впитывались в его тело.

Магия Геора была агрессивнее. Он еще мог рассмотреть звенья оков, сдерживающих Дараэллу, но она, оттолкнув мужа, буквально слетела с дивана, рывком разрывая цепи, оплетавшие ее тело. Те мелкими осколками разлетелись по всему помещению и теперь лежали серебристо-голубой пылью.

— Видишь, — проронила Дара, быстрыми движениями приводя свое платье в порядок. — Теперь ты понял, что произошло? Магия горных ведьм срабатывает тогда, когда ты этого даже не хочешь. Ты не контролируешь себя. Ты даже не понял, как это произошло с Жанетт. Потому что она оказалась восприимчивой.

— Но почему? — удивился Геор. — Получается, я даже не могу теперь подать никому руку? Чтобы этого не случилось?

Дара усмехнулась.

— Ты видел мою магию?

Он кивнул.

— Я использовала ее только потому, что сама того хотела. Показать, как оно работает. Моя магия — не агрессивная. Да, я бы точно знала, что хочу тебя зачаровать, и понимала бы, когда надо остановиться. Но магия в тебе отозвалась на зов. Если с Жанеттой такое случилось, то только потому, что в ней есть магнит.

Геор все еще не понимал, в чем дело. Он смотрел на Дару уставшим, расстроенным взглядом, словно не знал, что ответить.

— Я ничего ей не делал, — наконец-то выдавил из себя он. — Я понятия не имею, как такое могло случилось.

— Правильно. Ты не делал. Ты и со мной специально ничего не делал, — Дараэлла отвернулась. — Потому что в Жанетт — магия твоей матери. И она притянула тот дар, который жил в тебе. Вот почему это случилось.

Геор некоторое время молчал, до конца не понимая, что может ответить Дараэлле, потом поднялся и осторожно обнял ее за плечи. Горная ведьма не сопротивлялась, очевидно, думала о чем-то и даже не до конца понимала, что происходило вокруг нее. Потом, когда, повернув голову, осознала, что Геор все еще стоял рядом с нею, криво усмехнулась.

— Твоя мать ведь хотела, чтобы ты был с Жанетт? А она не слепая. Она не глупая женщина. Она была уверена в том, что Жанетт будет привязана к тебе твоей же магией, и это даст обратный эффект. Должно быть, у Лисандры еще что-то осталось. В каком-то накопителе.

— Но зачем ей это?

— Потому что таким образом можно вытянуть магию из объекта. Горная ведьма всегда очень уязвима, когда пользуется подобной магией непроизвольно. Ведь можно с цепями истратить все, что надо самому. Ты не думал об этом, Геор? Единственное, чего не учла твоя мать — что она опоздала. Когда я расколдовывала Тиама, я забрала его проклятие на себя, чтобы переварить самостоятельно то, чем его отравила Лисандра… Только не надо вздохов и потрясенных взглядов, и рассказывать о том, что я сильно рисковала, тоже не следует!

— Я и не собирался.

— Разумеется, ты ж у нас черствый, как сухарь, куда тебе до переживаний за жену? Но факт остается фактом, — она усмехнулась. — Во мне живет часть магии твоей матери, даже если не очень большая. И эта магия отозвалась лучше, чем то, что было в Жанетт. Ты уже… — Дара хмыкнула, — ты уже привязался. Тебе было не до Жанетт. Потому она пострадала, а не получила определенную власть над тобой. Знаешь, почему никогда нельзя пользоваться такой магией против настоящей горной ведьмы? Потому что мы отвечаем тем же. Если это будет взаимно…

Она не стала продолжать.

— Мы расколдуем Жанетту, — наконец-то произнесла Дара. — И тогда будем думать, что делать с нами.

— А с нами что не так? — не понял Геор.

Дараэлла окончательно высвободилась из его объятий и подошла к запыленному окну. Она прижала ладонь к грязному стеклу, и то вдруг стало прозрачным, как слеза. Можно было увидеть, как во двор заезжала карета с гербом графа Каннингема — приехал Тиам, всегда быстро откликавшийся на каждый зов своего брата. Интересно, неужели Лисандра не понимала, чем может закончиться ее колдовство? Или надеялась, что Геор, увлекшись другой женщиной, и думать забудет о Даре? Что ж, если б не эта проклятая ночь, то все могло бы сработать. Лисс всего на несколько часов промахнулась.

— Ты не ответила, — напомнил о своем существовании Геор. — Что с нами не так? Это угрожает каким-то образом твоей магии? Ты боишься, что потеряешь дар? Или что?

Девушка стремительно повернулась к нему, и ее синие глаза сверкали так, как обычно блестят у других женщин от слез, хотя Геор и не заметил соленых дорожек на щеках у девушки.

— Я не боюсь потерять дар, — ответила она. — Но если мы позволим себе быть вместе, то кто сможет это остановить? У кого хватит сил разорвать магическую связь? Однажды, и это случится очень скоро, мы просто утонем в магии и потеряем самих себя, Геор. Каждое твое колдовство, случайное, будет вызывать у меня такую же реакцию, а ты попытаешься отплатить той же монетой. Подсознательно. Каждый поцелуй — риск. Для других женщин, полагаю, ты будешь куда безопаснее.

— Ты не договариваешь.

Дараэлла скривилась.