Гестапо никогда не снимало руку с пульса народных настроений. Для этого его сотрудники заводили широкие связи среди населения, неплохо приплачивая широкой сети информаторов. Желавших получить деньги за это было много. Немало информации получали гестаповцы от плененных партизан и подпольщиков, поэтому допросу их придавалось большое значение. Если арестованный молчал, к нему применялся «шарффернемунг» (энергичный допрос). Немцы не стеснялись в способах получения нужных показаний. Давались прямые указания избивать допрашиваемых, угрожать им смертью для того, чтобы те сообщили нужные сведения. В директиве штаба 256-й пехотной дивизии от 5 августа 1941 года говорилось: «Опыт показывает, что арестованные только тогда дают показания, когда к ним применяют принуждение или угрозу смертью. Мягкость не должна иметь места». Был издан приказ расстреливать пленных партизан только после получения от них нужных сведений. Прежде чем начать допрос, подозреваемого обычно жестоко избивали, стараясь привести его в шоковое состояние, чтобы перед встречей со следователем он не успел собрать воедино волю и разум. Сотрудники гестапо считали, что каждый арестованный ими человек располагает хоть какой-то информацией о подрывной деятельности. Даже тех людей, в отношении которых отсутствовали прямые улики, подвергали пыткам «на всякий случай», так как, может быть, допрашиваемый хоть что-нибудь, но расскажет. Иногда такого человека допрашивали с пристрастием по вопросам, о которых он абсолютно ничего не знал, и о событиях, к которым он не имел никакого отношения. Одна линия допроса сменялась другой. Процесс, начавшись, становился необратимым. Если арестованный не давал показаний под мягкими пытками, к нему применялись более жесткие, под которыми человек иногда умирал, прежде чем гестаповцы убеждались, что он действительно ничего не знает. Обычным делом было отбивание почек. Иногда били до тех пор, пока лицо не превращалось в бесформенную, лишенную зубов массу. Гестапо имело стандартный набор орудий пыток: тиски, с помощью которых раздавливали яички, электроды передачи разряда электрического тока от пениса на задний проход, стальной обруч для сдавливания костей головы, паяльник, использовавшийся в различных комбинациях пыток. Причем во всех отделениях гестапо с допрашиваемыми работали поразительно одинаковыми способами как на территории Германии, так и на территории оккупированных стран, что говорит о том, что гестаповцы руководствовались едиными для всех методиками проведения допросов.

В Смоленской и Калининской областях, в частности в Идрицком и Себежском районах, действовали 703-я и 727-я группы ГФП. Их комиссариаты находились в поселке Идрица, городах Пустошка, Себеж, Невель, поселках Рудня и Понизовье. В каждой группе было около 100 штатных сотрудников. Сведении о деятельности 703-й группы, к сожалению, обнаружить не удалось. 727-й группой ГФП из состава 286-й дивизии СС руководил комиссар идрицкого гестапо капитан Зибольд. Это был холеный, начинавший седеть немец с постоянной улыбкой на лице. Группе подчинялись органы и учреждения «нового порядка» в Пустошкинском, Идрицком и Себежском районах. Она насчитывала 125 полицейских-немцев и взвод из 25 отпетых предателей под командованием фельдфебеля Михаила Эйсмана. Два ее отделения дислоцировались в поселке Идрица и одно в городе Себеж. На вооружении группы состояло большое количество пулеметов. Она имела в распоряжении десять легковых, два грузовых автомобиля и конный обоз. Каждый солдат был вооружен автоматом, карабином, пистолетом и гранатами. Непосредственное командование группой осуществлял капитан Эрнст Роде. Рядовых в группе не было. В большинстве своем это были унтер-офицеры. Все они изображали из себя интеллигентных людей. Но руки этих зверей в людском обличье были по локоть в крови жителей Пустошкинского, Идрицкого и Себежского районов.

Активную помощь группе гестаповцев оказывал начальник гражданской полиции Михаил Шумский, его заместители Василий Федотов и Григорий Котиков, старший группы полицейских гестапо Михаил Иванов (в Пустошке его звали Мишка с наганом) и его друзья по кровавому ремеслу Воронцов и Большаков, бургомистр Пустошки Ефим Алексеев. Каратели брали под свой контроль «охрану» населенных пунктов, проверку документов, обыск жилья, охрану дорог, применение репрессий к семьям партизан и красноармейцев, выявление коммунистов, комсомольцев и активистов. По два-три раза в неделю они выезжали на прочесывание лесов и проведение обысков в деревнях, проверок регистрации населения.

Одним из первых преступлений 727-й карательной группы был расстрел в июле 1941 года 65 красноармейцев, ранеными попавших в плен в Себежском укрепленном районе. В октябре 1941 года на площадь в поселке Идрица были согнаны все его жители. В их присутствии была расстреляна семья Вавиловых за то, что у них был обнаружен сломанный радиоприемник. В деревне Козлово Идрицкого района был задержан командир группы спецназначения Владимир Ященко. Со связанными руками его привели на территорию военного городка в Идрице и, привязав к столбу, расстреляли. В октябре 1941 года у города Пустошка был задержан 21 подросток. Несовершеннолетние юноши были расстреляны за то, что все они были одеты в форму железнодорожного ремесленного училища. В конце 1941 года в болоте у города Пустошка 727-я группа произвела массовое уничтожение евреев, расстреляв за день из пулеметов партиями 58 человек. Часть детей в могилу была брошена живыми. В декабре 1941 года из Пустошки в деревню Щукино привезли 28 инвалидов. Их закрыли на замок в сарае, где все они умерли от холода. Весной 1942 года была арестована и направлена в лагерь Ольга Гоголева из деревни Ржавки Идрицкого района, однако ей удалось бежать. Каратели ее поймали и пытали. На третий день О. Гоголеву вывезли из штаба и около деревни Дорбыши зарыли стоя в землю, оставив на поверхности только голову. В ноябре 1942 года в деревне Куксихе по распоряжению офицера 727-й группы были брошены под танки и раздавлены гусеницами члены красноармейских семей: Большаченко Федор 5 лет, Большаченко Пелагея 45 лет, Жгун Иван 7 лет, Жгун Анна 10 лет, Жгун Варвара 11 лет, Жгун Анастасия 40 лет, Захаренко Никифор 70 лет. В деревне Ермолово была арестована О.П. Жукова, 1916 года рождения. По дороге каратели надругались над ней, а затем вырвали язык, выкололи глаза, отрезали нос и бросили в болото у деревни Стайки Пустошкинского района. Ранним утром 23 января 1943 года по приказу командира группы в центр деревни Пожинки Идрицкого района были согнаны все ее жители. Гестаповцы отделили от них 21 мужчину, которых тут же, на глазах у их семей расстреляли из пулемета, а после этого сожгли деревню. Вечером того же дня они сожгли деревню Дрожжино вместе с 73 жителями. В лесу у деревни Утуга каратели поймали группу молодежи из девяти человек, которая пряталась там от угона в Германию. 18-летней Валентине Шерковой из деревни Замошица отрезали груди и всю искололи штыками. 19-летнему Михаилу Амоденко раздробили голову и оторвали руки. Остальные тоже умерли мучительной смертью. В январе 1943 года была поймана 15-летняя Александра Юрина из деревни Новины. Гестаповцы долго над ней издевались, затем распороли девушке живот и бросили ее в горящую избу, а через десять минут та же судьба постигла семилетнего Трофима Орешникова. Только в Пустошкинском и Идрицком районах 727-я группа уничтожила около 7 тысяч человек.

Масштабы репрессий были столь велики, что при идрицкой и себежской управах и полицейских отрядах пришлось сформировать специальные группы по захоронению казненных. Им вменялось в обязанность перед захоронением осматривать трупы с целью выявления у них золотых монет, зубных коронок, колец и других ценных вещей. Казнили каждый день за оказание сопротивления, за участие в партизанском движении и подполье. У немцев было особое понятие о «сопротивлении». Отказался человек ехать на каторгу в Германию, не уплатил налог, не пошел служить в полицию, вышел в неурочный час на улицу справить нужду — все это подпадало под понятие «сопротивление». Люди были для них живыми мишенями. Жестокость оккупантов была безграничной, расправы огульны и слепы.