Мэри бросила взгляд на Майка Слейда, сидящего на другом конце стола. Он что-то рисовал в своем блокноте и, казалось, совсем не прислушивался к беседе.

– Я постараюсь что-нибудь сделать, – пообещала Мэри. Она подумала, что стоит позвонить начальнику торгового департамента в Вашингтоне и спросить разрешения на предоставление новых кредитов румынскому правительству. Деньги поступают из американских банков, но они делают это только с согласия правительства.

Слово попросил Эдди Мальц, политический советник и агент ЦРУ.

– У меня довольно сложная проблема, госпожа посол. Вчера вечером была арестована девятнадцатилетняя американская студентка. У нее нашли наркотики. Здесь это считается серьезным преступлением.

– А какие наркотики?

– Марихуана. Всего несколько унций.

– А что за девушка?

– Студентка колледжа. Умная. Довольно симпатичная.

– И что, по-вашему мнению, ей грозит?

– Обычно это карается пятью годами тюрьмы.

«Господи», – подумала Мэри, – «на кого она будет похожа, когда выйдет?»

– Что мы можем сделать? – спросила она.

– Можете попытаться очаровать главу секуритате. Его зовут Истрасе. Он очень могущественный человек.

– Девушка утверждает, что все было подстроено, – продолжал Эдди Мальц. – Возможно, она права. Надо же совершить такую глупость – завести роман с полицейским. После того, как он ее трах… как они переспали, он выдал ее властям.

– Как он мог так поступить? – ужаснулась Мэри.

– Госпожа посол, – сухо сказал Майк Слейд, – здесь врагами являемся мы, а не они. Румыния заигрывает с нами, все мы друзья-приятели, улыбки, рукопожатия. Мы идем им навстречу, потому что хотим отдалить их от русских. Но, когда речь идет о чем-то конкретном, не надо забывать, что они все еще коммунисты.

Мэри сделала пометку в блокноте.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. – Она повернулась к Джерри Дэвису, представителю по связям с общественностью.

– А какие у вас проблемы?

– У нас возникли трудности с ремонтом жилых помещений, в которых проживают наши сотрудники. Квартиры просто в ужасном состоянии.

– А что, самим нельзя починить?

– К сожалению, нет, румынское правительство должно дать на это согласие. В некоторых квартирах испорчено отопление, в других не работают туалеты.

– А вы сообщили об этом?

– Да, каждый день в течение последних трех месяцев. – Так почему же…

– Это называется «изматывание», – объяснил Майк Слейд. – Война нервов, которую они ведут против нас.

Мэри снова пометила у себя в блокноте.

– Госпожа посол, – сказал Джек Ченселлор, – у меня тоже есть проблемы. Из нашей библиотеки постоянно исчезают книги…

Мэри Эшли почувствовала, как у нее начинается головная боль.

* * *

Весь день она провела, выслушивая различные жалобы. Все чувствовали себя несчастными. А ей необходимо еще заняться чтением. Весь стол у нее был завален бумагами: переводы статей, которые появились днем раньше в румынских газетах и журналах. В статьях из газеты «Скынтейя» речь шла в основном о деятельности президента Ионеску. На каждой странице газеты было по меньшей мере четыре фотографии с изображением президента.

Другие статьи были из «Ромыния либера», еженедельников «Флакара рошие» и «Магазинул». И это только начало. Ей также необходимо было просмотреть папку с телеграммами и сводку новостей из Соединенных Штатов, полные тексты речей видных американских деятелей, толстый отчет о переговорах, о контроле над вооружением и сводку о состоянии американской экономики.

«Это и за год не перечитать», – подумала Мэри, – «а мне надо просматривать такую кипу каждое утро».

Но больше всего Мэри беспокоили отношения с сотрудниками. Этим надо было заняться немедленно.

Она вызвала Хэрриет Крюгер, заведующую протокольным отделом.

– Вы давно работаете в посольстве? – спросила Мэри.

– Пять лет до того, как Румыния порвала с нами отношения, и три месяца сейчас. – В ее голосе звучала едва заметная ирония.

– Вам здесь не нравится?

– Как поется в песне «Ты только покажи мне дорогу домой».

– Можно с вами поговорить неофициально?

– Нет, госпожа посол.

Мэри совсем забыла.

– Почему бы нам не пройти в «Аквариум»?

Когда Мэри и Хэрриет Крюгер сидели в «Аквариуме», за плотно закрытыми дверями, Мэри сказала:

– Мне сейчас пришла в голову одна мысль. Сегодня мы проводили совещание в конференц-зале. Может, там стояли подслушивающие устройства?

– Может быть, – беззаботно сказала Хэрриет. – Но это не имеет значения. Майк Слейд не позволил бы говорить о том, что еще не известно румынам.

Опять Майк Слейд.

– Что вы думаете о Майке Слейде?

– Лучше его никого нет.

Мэри решила не высказывать свое мнение.

– Я хотела поговорить с вами, потому что у меня сложилось такое впечатление, что моральный дух сотрудников не на высоте. Все жалуются. Все выглядят несчастными. Я хочу знать, это всегда так или причина во мне? Некоторое время Хэрриет Крюгер изучающе смотрела на нее.

– Хотите, чтобы я ответила честно?

– Пожалуйста.

– И то, и другое. Мы, американцы, сидим здесь, как в скороварке. Стоит нарушить правила игры, и начнутся большие неприятности. Мы не можем поддерживать дружеских отношений с румынами, так как потом выяснится, что они агенты секуритате. Приходится общаться только с американцами. А так как нас тут мало, все это быстро приедается. – Она пожала плечами. – Зарплата маленькая, еда отвратительная, погода мерзкая. – Она посмотрела на Мэри. – Но здесь вашей вины нет, госпожа посол. У вас две проблемы. Первая – это то, что вы политический назначенец, которого поставили во главе посольства, где работают профессиональные дипломаты. – Она замолчала. – Я не слишком разоткровенничалась?

– Нет. Продолжайте, пожалуйста.

– Большинство сотрудников настроились против вас еще до того, как вы приехали. Им хочется, чтобы все шло по-старому, а политическим выдвиженцам нравится все менять. Для них вы любитель, который объясняет профессионалам, как правильно работать. Вторая проблема заключается в том, что вы женщина. Румынам на своем флаге стоило изобразить шовинистическую свинью. Уж если американцам не нравится получать приказы от женщины, то румынам и подавно.

– Понятно.

– Однако у вас великолепный пресс-агент, – улыбнулась Хэрриет Крюгер. – За всю свою жизнь не видела, чтобы кому-то уделяли столько внимания, как вам. Как это у вас получается?