Вечером 8 июня Голдера и Гудрича привезли в Кремль на встречу с высокопоставленным коммунистическим лидером Карлом Радеком, чтобы продолжить разговор, начатый Голдером и Радеком еще в декабре. Разозленный выступлением Гувера, Радек назвал США “злейшим врагом” России и заявил пораженным гостям, что без торговли с Россией процветания Америке не видать. Беспокойство о защите частной собственности, по словам Радека, было чисто “теоретическим вопросом”[303]. Русские строят свою армию и обхаживают японцев, а когда они достигнут в этом успеха, американцы запоют на другой лад и пожалеют, что не приняли российское предложение установить хорошие отношения.

Пока шли эти разговоры, АРА пыталась понять, сколько ей еще оставаться в России. В апреле Гувер решил завершить миссию за полгода, не сомневаясь, что пик голода пройден, и мечтая отделаться от необходимости вести дела с Советской Россией. Желая понять, какая ситуация складывается в сельской местности, и принять на этом основании окончательное решение об уходе из России, Хэскелл в середине июня вызвал руководителей округов в Москву, чтобы они доложили обстановку на вверенных им территориях. На встрече Голдер отметил, что кукурузная кампания утомила людей и многие хотели отправиться домой. Несколько руководителей округов признали огромный успех кампании и выразили мнение, что следующего урожая России хватит, чтобы прожить без американской поддержки. Советские дипломаты в Гааге действительно заявили, что голод в России кончился и страна больше не нуждается в гуманитарной помощи. Весной в советской прессе начали публиковаться оптимистичные прогнозы на осенний урожай. На основе прочитанного Хэскелл, несмотря на возражения некоторых руководителей округов, утверждавших, что голод еще не побежден, решил, что АРА следует как можно скорее свернуть миссию. Передав свои выводы Гуверу, Хэскелл предложил закончить работу к середине октября и покинуть страну в декабре. “Великий голод в России закончится с нынешним урожаем”, – сообщил он начальнику[304]. По сути, Хэскелл просто подтвердил решение Гувера завершить операцию до конца года.

Прежде чем покинуть Уфу, Келли пришлось дождаться возвращения Белла с московского совещания АРА. Ему не терпелось собрать вещи и отправиться в путь. Белл наконец вернулся 24 июня, и они допоздна проговорили о будущем операции. Белл сказал, что Хэскеллу надоел советский обструкционизм и он готов завершить миссию. 26 июня в отделении состоялась небольшая прощальная вечеринка, на которой Келли подарили серебряный кубок с выгравированными словами благодарности на русском языке. В его честь сказали несколько речей. Келли отметил в письме, что его не раз заставили покраснеть, хотя прежде в России никто еще не вгонял его в краску. Его проводили на вокзал, где он со всеми простился. Тяжелее всего ему было прощаться с Борисом Эльпериным, который стал его единственным русским другом. Келли был уверен, что никогда больше его не увидит. Когда поезд отошел от станции, Белл послал Хэскеллу телеграмму, в которой похвалил замечательный характер и рабочую дисциплину Келли. Всем было ужасно жаль его отпускать.

Келли планировал выехать из Москвы утром 4 июля, но авария на линии его задержала. Он присоединился к остальным сотрудникам АРА на традиционно американском праздновании Дня независимости, устроенном в парке старого дворянского имения. В программе были пикник и бейсбольный матч. На праздник пригласили русских девушек, которые говорили по-английски, “чтобы все казалось естественным”, как сострил Келли. Матч “Синего дома” и “Бандитов” привлек любопытных зрителей, которые наблюдали за ходом игры, стоя у кромки поля и лузгая семечки. Противостояние чуть не завершилось дракой после сомнительного решения арбитра, но более хладнокровные участники встречи сумели всех успокоить и продолжить игру. В конце концов “Бандиты” вырвали победу у своих противников со счетом 13:12. Келли ушел с последнего аута. Услышав, что аварию устранили и поезда снова пошли, он сорвал с руки перчатку и поспешил на вокзал. “Выбрался из России! – через несколько дней написал он Джейн из Риги. – Я ужасно грязный и выгляжу непрезентабельно, но зато я здесь!”[305] Из Риги он отправился в Лондон, а затем в Нью-Йорк.

В тот день в России прошли и другие бейсбольные матчи, включая встречу команды Казани и Симбирска с командой Самары. Питчером казанско-симбирского клуба стал Дж. Ривз Чайлдс.

2 июля Чайлдс и шестеро коллег выехали из Казани в Симбирск на пароходе “Печерец”. Расстояние между городами составляло около 225 километров. В Симбирске на борт поднялись еще трое американцев, и все вместе они продолжили путь в Самару.

Это был самый красивый отрезок реки, и американцы весь вечер сидели на палубе, наблюдая игру цвета на воде и восход луны. 4 июля, прибыв в Самару, они спустили на пристань свой “кадиллак” и поехали в отделение АРА. Познакомившись с коллегами и перекусив, они расселись по автомобилям и отправились на пустырь на окраине города, чтобы исполнить свой американский долг, как отметил Чайлдс в своем дневнике. Самара потерпела поражение со счетом 7:12 – и Чайлдс не преминул объяснить это качеством своих подач. Он гордился тем, что они “доказали свой патриотизм”, а также привезли национальный спорт “в российские степи и под сень Уральских гор”[306].

Илл. 42. На борту парохода “Печерец”. Слева направо: Чайлдс (в белой блузе в русском стиле), Генри Вольф и Элвин Бломквист, работавший в АРА в Симбирске

Тем летом Чайлдс был полон энтузиазма. Казалось, все складывается в его пользу. Он замечал, что отношение советского правительства к Америке становится все более доброжелательным, и надеялся, что это приведет к достижению официального дипломатического взаимопонимания между странами. Он слышал, что по окончании гуманитарной миссии будет создана новая организация – Американская администрация восстановления, – которая станет содействовать экономической реконструкции страны. Лучших сотрудников АРА планировалось оставить в России, и Чайлдс имел все основания полагать, что войдет в их число. Его надежды укрепились, когда в конце июня в Казани побывал помощник Гувера Кристиан Гертер, которого сопровождали Хэскелл, Гудрич, Браун и Эдгар Рикард, генеральный директор АРА из Нью-Йорка. Гертер с глазу на глаз сказал Чайлдсу, что его доклады читает не только Гувер, но и сам президент Гардинг, причем оба они ими очень довольны. Он также сообщил, что Россия может вновь открыть двери Западу, а когда это произойдет, Чайлдсу, вероятно, предложат должность торгового представителя. О лучших новостях Чайлдс не мог и мечтать.