Но поставка кукурузы не прошла без проблем. У русских не было опыта приготовления этой американской культуры, и многие не понимали, что с ней делать. Съедая ее в сыром виде, крестьяне заболевали, а некоторые и умирали. Большая часть продовольствия, поставляемого из Америки, казалась русским странной. Газета “Известия” отмечала, что матерям и детям сначала не нравилось американское меню. Каша и какао были сладкими до тошноты. Американская еда казалась крестьянам хуже традиционного рациона, состоящего из капусты и других простых и сытных вещей. Однажды Михаил Калинин поднял этот вопрос в беседе с Хэскеллом: поблагодарив американцев за помощь, он подчеркнул, что русские привыкли питаться черным хлебом и рыбой. Американцы предлагали слишком сложные блюда, по питательным свойствам сравнимые с “коробкой конфет”[275]. Один иностранный гуманитарный работник объяснил сотруднику АРА преимущества использования цельнозерновой муки: она позволяла готовить более здоровые блюда, привычные для российского рациона, а стоила втрое дешевле белой муки, благодаря чему американцы могли накормить гораздо больше детей за те же деньги. Не зная, что на это ответить, американец пробормотал, что АРА поставляет лишь лучшее продовольствие.

Несмотря на недостатки американских продуктов, кукурузная кампания обернулась огромным успехом. Она спасла крестьян, не только наполнив их пустые животы и дав им сил вернуться на работу в поля, но и не позволив им съесть импортированное советским правительством посевное зерно, которое необходимо было посеять весной, чтобы собрать приличный урожай летом. Русские не полюбили кукурузу, но она положила конец худшему периоду голода. Кроме того, кампания принесла другие выгоды. Необходимость перевозки зерна заставила Россию улучшить транспортную систему и переоборудовать морские порты. Появление десятков тонн импортного зерна снизило цены на продовольствие и помогло ограничить приток беженцев в города. Оно даже подтолкнуло к приведению в порядок городов и сел. Сотрудники АРА сформировали так называемые кукурузные бригады, в основном из беженцев, которые чинили дороги, мосты, здания и железнодорожные пути, получая жалованье кукурузой. Работа в кукурузных бригадах с целью побороть грязь, которая рождала болезни, также заставляла русских воспрянуть духом. Один сотрудник АРА, Гарольд Бакли, описал новую жизнь в российском городе Орске:

Вместе со смертью голод принес в деревни тишину. Исчезли звуки сельской жизни, рождаемые огромным количеством животных, диких и домашних, и людей – поющих в полях женщин, запрягающих повозки мужчин, играющих детей и церковных колоколов, созывающих верующих на молитву. Теперь, с прибытием кукурузы, в деревни вернулась жизнь, а вслед за ней – и этот радостный шум.

Сотрудники АРА считали, что пик кризиса миновал. В апреле Гувер решил, что нужно запланировать окончание миссии в течение полугода. В мае нью-йоркское отделение получило от начальников округов отчеты, поддерживающие решение Гувера. При хорошем урожае Россия могла положить голоду конец, более не нуждаясь в американской помощи. Российская миссия была почти закончена. По крайней мере, так тогда казалось.

28 апреля Чайлдс выехал из Казани на пароходе, чтобы проинспектировать распределение кукурузы в округе. Теплым солнечным днем он наблюдал, как зерно загружают на судно, и не мог поверить, что всего десять дней назад по реке еще шел лед. Повсюду были голодные люди. “Как хищные птицы, они слетались к машинам и кораблям, падали на колени и подбирали из пыли и грязи зерна кукурузы, высыпавшиеся из мешков, которые ворочали грузчики”[277]. Когда они подошли слишком близко, красноармеец выстрелил из винтовки, чтобы на время их отпугнуть. Лишь после отплытия Чайлдс проверил собственные припасы: в двух ящиках, упакованных русской экономкой, не оказалось ничего, кроме хлопьев (Quaker Oats, Shredded Wheat, Grape-Nuts и Corn Flakes). “Терпеть не могу этот типично американский институт еды для завтрака”, – разочарованно отметил он[278].

Илл. 39. В комитете АРА в Тетюшах

Две недели он ездил по округу. 30 апреля пароход причалил к берегу в Тетюшах, где предполагалось проинспектировать склады, стоящие в тени высоких утесов у реки. Собралась большая толпа – люди ждали своей очереди получить кукурузу и отнести паек домой. Председатель Тетюшинского комитета помощи заверил Чайлдса, что местные жители никогда не забудут, как американцы спасли им жизнь.

5 мая Чайлдс и переводчик Симеон застряли в Спасске без транспорта. День рождения Карла Маркса был объявлен выходным днем. Не теряя времени зря, Чайлдс решил записать свои мысли об увиденном в последние дни.

“Словно дразня советское правительство, голод пробудил в людях самые индивидуалистические инстинкты. Более удачливые обитатели деревень не спешат помогать тем, кто пребывает в самой сильной нужде”[279]. Он слышал, что в некоторых случаях семьи даже не помогали ослабленным родственникам. “Умирающим от голода не стоит надеяться на поддержку собственной семьи. Когда человек ложится в постель, ослабев от голода, его оставляют без присмотра и без помощи”[280]. Теперь, когда на улице стало теплее, больные выходили из дома и ложились на дорогу, надеясь, что найдется “добрый самаритянин”, который решит им помочь. Но никто к ним не подходил. Они лежали, умирая, “опухшие от голода, с желтой, как пергамент, кожей”[281].

Голодая, тело прежде всего начинает черпать силы из собственных запасов глюкозы. Исчерпав их, оно обращается к жирам, затем к белкам. Голодный организм начинает пожирать себя изнутри. Кожа теряет здоровый цвет и становится тоньше. Квашиоркор, тяжелая отечность, вызываемая дефицитом белка, приводит к опуханию рук, ног и живота. Волосы и зубы выпадают, а пораженная всевозможными инфекциями кожа лопается и сочится жидкостью с неприятным запахом. Белки глаз приобретают нездоровый оттенок, и некоторые жертвы начинают страдать от ночной слепоты. Лишенный энергии, разум постепенно помутняется. В конце концов жертва перестает двигаться и умирает.