– А кто это – Стив Вестон? – спросил Дикс, беспомощно разведя руками. – Дорогая, может быть, ты начнешь сначала. Тебя довольно трудно понять.

– Очень хорошо, я расскажу тебе. Все началось в Лондоне, когда я узнала, что миссис Деранж планирует для Лью замужество с герцогом де Ранж-Пужи. Ты можешь понять, насколько цепко она ухватилась за эту идею, так как герцог является главой рода – как Лью, так и, конечно, моего.

– А мисс Лью целиком согласна с этой затеей? – поинтересовался Дикс.

– Нет, конечно, нет. Миссис Деранж во многом ей солгала, рассказывая, как он красив и привлекателен; а позже Лью увидела в местной газете его фотографию.

– И что она сказала?

– Она была разъярена от гнева на свою мать и близка к истерике. Она клянется, что никогда не согласится на эту сделку. Брак по расчету, конечно, но он принес бы ей титул и великолепный замок. Я тебе еще не говорила об этом. Мы ездили вчера его смотреть.

– А какое участие принимает во всем этом Стив Вестон?

– Он был влюблен в Лью до того, как она уехала в Англию, и я думаю, что она тоже была влюблена в него. По сути говоря, я думаю, что она до сих пор любит его, и… и, ох, это то, что меня страшит. Я позвонила ему и сказала, чтобы он сюда приезжал.

Дикс откинул голову назад и захохотал.

– Не смей смеяться надо мной, – с жаром возмутилась Элоэ.

– Дорогая, я смеюсь не над тобой, а только над тем, каким трагическим голосом ты все это рассказываешь. Конечно, ты поступила правильно. Стив Вестон прилетит, заключит Лью в свои объятия, и юная мечта любви вновь победит.

– Ты правда так думаешь? А вдруг она разозлится, увидев его? Вдруг она опять отошлет его обратно, как уже сделала однажды в Лондоне?

– Любой любящий мужчина готов пойти на подобный риск. Пойми, я знаю, о чем говорю, потому что я тоже влюблен.

Он посмотрел на нее с нежностью.

– Ты так прекрасна. Так невозможно, до обожания, прекрасна и серьезна.

Она слегка пошевелилась в его объятиях и отвернулась.

– А как же мы? – спросила она.

– Мы? – переспросил он.

– Мы уезжаем завтра в «Шато». Я не смогу тебя больше видеть.

– Ну, конечно, сможешь. Ты думаешь, что стены какого-то там «Шато» смогут удержать меня от тебя?

– Но ты не должен появляться там.

– Почему нет?

– Потому что это опасно. Они могут узнать. Мне будет трудно ускользать из дома, как сейчас, и встречаться с тобой в саду.

– Почему? Чем этот дом отличается от любых других домов? В нем есть двери с засовами, которые можно открыть изнутри.

– О, как ты не понимаешь? Это будет так трудно. Дом настолько огромен, что я могу в нем заблудиться.

– Я выясню, где находится твоя спальня, и ты услышишь мой свист снизу, – со смехом сказал Дикс.

– Я не думаю, что… мы должны… делать это, – неуверенно ответила Элоэ, но было видно, что она почти сдалась.

– А что «Шато»? – спросил Дикс. – Сильно внушает благоговение?

– Это самое прекрасное место, которое я когда-либо видела.

– Расскажи мне о нем.

– Я не знаю, с чего начать… Я никогда не думала, чтобы гобелены, картины и мебель, которые сами по себе являются музейными экспонатами, так прекрасно сочетались в частном доме.

– Звучит помпезно.

– Вовсе нет – по крайней мере, мне так не показалось, – возразила Элоэ. – В этом доме было что-то, что заставило меня почувствовать себя так, как будто я тоже к нему принадлежу; в нем царит некая атмосфера, которая, несмотря на все его величие, старинное происхождение и роскошь, говорит о том, что это настоящий дом, то есть место, где люди жили, любили, умирали.

Она на секунду остановилась и слегка вздохнула, как бы вспоминая что-то совершенно необыкновенное. Затем она продолжила:

– Картины в «Гранд-салоне», коллекция нюхательных табакерок в приемной, ведущей к салону; а набор из миниатюр с бриллиантами был просто исключительным, и за каждой из них стоит своя история.

– Ты должна мне о них рассказать, – сказал Дикс. Может быть, ты даже сможешь мне их показать.

– Но как я могу?.. – начала было Элоэ, затем вдруг остановилась.

Мрачное подозрение пришло ей в голову, почему он так заинтересовался? Почему он захотел узнать о «Шато»? Почему он был даже счастлив, что она туда поедет, так далеко от Биаррица?

Возможно, ее тело стало напряженным, когда все эти мысли закрались ей в голову. Возможно, его интуиция была столь сильна, когда дело касалось ее, что он мог угадывать ее мысли наперед, прежде чем она сама успевала о чем-то подумать.

Когда он заговорил, она повернулась к нему и увидела мрачное выражение его лица.

– Итак, вот в чем ты меня сейчас подозреваешь! Его голос был тихим и непривычно резким.

– Нет! Нет! – вскрикнула она, протянув к нему руки.

– Так вот о чем ты думаешь, – продолжал он неумолимо. – Ты понимаешь, о чем я говорю. Ты не доверяешь мне. Ты не настолько меня любишь, даже зная, что я люблю тебя.

– Это неправда.

– Нет, правда, – продолжал он. – Неужели ты действительно думаешь, что моя любовь настолько испорчена, что я могу вовлечь тебя во что-либо подобное? Эх, Элоэ, а я то думал, что ты другая.

– Я другая. То есть… Ну, Дикс, зачем ты так смотришь на меня? О чем ты говоришь? Я не понимаю.

– А я думаю, что понимаешь.

Он завел машину, и они поехали, а она в отчаянии убедилась, что он выбрал самый быстрый и кратчайший путь до отеля. Пройдет всего лишь несколько минут, и они окажутся около ворот гостиницы, и она должна будет с ним расстаться.

– Пожалуйста, Дикс, – умоляла она. – Пожалуйста, пойми.

– Я понимаю, – равнодушно отвечал он. Он подъехал ко входу во двор.

Огни машин, поднимавшихся на холм, освещали лица людей, которые возвращались из казино и с торжественных балов. Элоэ повернулась к Диксу.

– Дикс, пожалуйста, не сердись на меня, – с мольбой в голосе сказала она.

– А я и не сержусь.

– Но ты причиняешь мне боль, что еще хуже. Ну, Дикс! Разве ты не понимаешь? Я хочу доверять тебе. Я действительно доверяю тебе, и все же…

– И все же, – подхватил он, – твой мозг тянет тебя в одну сторону, а сердце в другую. Бедная малышка Элоэ. Ты не можешь помочь себе, а я не могу помочь тебе.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она в неожиданном приступе страха.

– Я имею в виду, что ты все еще не написала то письмо своим родителям.