После я сходил в туалет и отлил, глядя в зеркало.

— Ты обманщик, приятель, — сказал себе. — Ты не прошел одно из главных испытаний для мужчины. — А когда понял, что слова не производят должного впечатления, добавил: — Ты просто подонок.

Самым ужасным казалось то, что секс с Энди по-настоящему взволновал. Возможно, в этом и крылась причина моей неосмотрительности. Но разве это оправдывает превращение в лжеца? Как я мог разрушить свою верность, хранимую годами? Что же будет теперь?

Я пообещал себе, что подобное никогда не повторится. Но оно повторилось, и мне понравилось. А в третий раз понравилось еще больше. Вскоре отношения с Энди стали противопоставлением моей жизни с Эми.

Энди смеялась вместе со мной и веселила меня. Она не возражала и не пыталась переубедить. Никогда не сердилась. И я думал: «Любовь вынуждает тебя становиться лучше — правда-правда. Но только настоящая любовь дает тебе право быть таким, какой ты есть».

Я хотел признаться Эми. Знал, что этого не избежать. Но не мог себя заставить, и так месяц за месяцем. А потом еще месяцы. Причина моего молчания по большей части крылась в трусости. Я не мог начать разговор. Не мог даже представить, как обсуждаю с ее родителями развод, а они, вне всяких сомнений, вмешаются в конфликт. Но сказывался, хотя и в меньшей степени, мой крепкий прагматизм — иногда самому не верится в то, каким практичным (а может, корыстным?) я бываю. Я не просил Эми о разводе еще и потому, что «Бар» мы купили на ее деньги. Как главный собственник, она захочет, само собой, получить свое имущество. А я не мог позволить, чтобы моя сестра второй раз за последнюю пару лет лишилась всего, чем жила. Вот так я и отдался на волю волн, рассчитывая, что Эми возьмет инициативу на себя и потребует развода. А я останусь хорошим парнем для всех.

— Я люблю тебя, Ник. Не важно, что происходит, — проговорила Энди, выглядевшая поистине сюрреалистично на диване в доме моей сестры. — Я в самом деле не знаю, что еще сказать. И чувствую себя полной дурой.

— Не надо чувствовать себя полной дурой, — пробормотал я. — Хотя я тоже не представляю, что тут можно сказать.

— Ну, хотя бы скажи, что любишь меня, несмотря ни на что.

«Я не способен произнести это вслух», — подумал я. Несколько раз шептал слова любви, слюнявя ей шею в приступе тоски невесть по чему. Но слова — это всего лишь слова.

Потом я принялся размышлять о нашей любовной интриге. Раньше я особо не задумывался о том, как сохранить ее в тайне. Если в доме Энди установлена охранная система с камерой наблюдения, то я наследил в записях. Да, я завел отдельный мобильник, чтобы общаться с Энди, но мои звонки и голосовые сообщения приходили на ее обычный телефон. Я писал ей пошловатую валентинку, рифмуя «скучаю» и «вставляю». И самое главное, Энди было всего двадцать три года. Я подозревал, что кадры со мной, мой голос она хранит в электронном виде. Однажды ночью, побуждаемый ревностью, я просмотрел снимки на ее мобильном и обнаружил, кроме себя, еще пару парней, которые гордо улыбались в ее постели. Я понял, что вступил в клуб. Я даже хотел вступить в клуб! И мне было наплевать на то, что мое фото может быть за секунду разослано миллиону абонентов, если кое-кому вздумается отомстить.

— Энди, складывается очень неприятная ситуация. От тебя потребуется терпение.

— И ты не хочешь сказать, что любишь меня? — Она слегка отстранилась. — Любишь, несмотря ни на что?

— Я люблю тебя, Энди, — ответил я, глядя ей в глаза. — Люблю.

Да и как было не сказать?

— Тогда трахни меня, — прошептала она, дергая мой брючный ремень.

— Сейчас мы должны быть очень осторожными. Иначе для меня все это может очень плохо кончиться.

— Ты о чем?

— Я мужчина, у которого исчезла жена. И у меня есть тайная… подруга. Это выглядит не очень-то пристойно. Могут решить, что преступник — я.

— Как-то пошловато звучит. — Ее груди все еще оставались обнаженными.

— Люди ничего не знают о нас, Энди. Они поверят любому вздору.

— Угу. Смахивает на сюжет не самого лучшего фильма-нуар.

Я улыбнулся. Это я познакомил Энди с направлением нуар в киноискусстве: «Глубокий сон» с Богартом, «Двойная страховка» и прочая классика жанра. Я обожаю эти фильмы и умею представлять их с наилучшей стороны.

— А почему бы не признаться копам? Может, так будет лучше?

— Нет, Энди. Даже не думай об этом. Нет.

— Но они все равно узнают…

— С чего бы это? От кого узнают? Разве ты, моя дорогая, кому-то рассказывала?

Она сердито глянула на меня. Я похолодел. Энди явно не рассчитывала, что ночь пройдет в таких разговорах. Она стремилась повидаться со мной, мечтала о физической близости, а я самозабвенно прикрывал свою задницу.

— Прости, дорогая, но мне нужно знать.

— Без имени.

— Без имени? Ты о чем?

— Я о том, — ответила она, поправляя наконец-то платье, — что мои друзья и мама знают, я с кем-то встречаюсь, но не знают, как его зовут.

— И никаких примет? — спросил я быстрее, чем следовало, уже предчувствуя, как шило вылезет из мешка. — О наших отношениях, Энди, знают два человека: ты и я. Если любишь меня, если дорожишь мною, пусть все останется между нами. Копы не должны ничего знать.

— А вдруг… — Она обвела пальцем мой подбородок. — Вдруг они не найдут Эми?

— Энди, мы с тобой все равно будем вместе. Но только если соблюдем осторожность. Эта история дурно пахнет. Достаточно дурно, чтобы я оказался за решеткой.

— А может, она сбежала с кем-нибудь? — проговорила Энди, прижимаясь щекой к моему плечу. — Может…

Я даже чувствовал, как кипит девичий разум, превращая исчезновение Эми в скандальный романтический сюжет для мыльной оперы и пренебрегая любыми фактами, которые не укладывались в общую картинку.

— Она не сбежала. Все гораздо серьезнее, чем… — Я приподнял пальцем ее голову, заглянул в глаза. — Энди, пожалуйста, осознай серьезность происходящего.

— Ну конечно я осознала. Только мне нужно говорить с тобой почаще. Видеть тебя. Мне очень одиноко, Ник.

— Нам придется потерпеть. — Я взял Энди за плечи, чтобы она не могла отвернуться. — Пропала моя жена.

— Но ведь ты даже не…

Я догадался, что она хотела сказать. «Ты даже не любишь ее». У Энди хватило сообразительности умолкнуть на полуслове.

Она обняла меня:

— Видишь, я не собираюсь спорить. Понимаю, ты переживаешь из-за Эми, тебе сейчас очень трудно. Я согласна спрятать еще глубже наши отношения. На самую-пресамую глубину. Но не забывай, что дело касается и меня. Мне нужно тебя слышать. Хотя бы раз в день. Просто звони, когда улучишь минутку. Раз в день, Ник… каждый день. Иначе я просто сойду с ума. — Она улыбнулась и прошептала: — А теперь поцелуй меня.